Хотя леса, в которых шла охота, давно остались позади, тем не
менее, вдоль дороги еще тянулись как отдельные деревья, так и целые
рощицы, сохранившиеся средь полей и виноградников. Возле одной из
таких рощ их и поджидала западня: когда вдали уже мелькали стены
Константинополя, с обеих сторон дороги вдруг затрещали ветки и на
дорогу выхлестнулись вопящие всадники с копьями и мечами наголо.
Несколько стрел свистнуло над головой императора — лишь Генрих, что
есть силы пришпоривший коня, успел подставить щит, прикрывая
Михаила.
— Сомкнуть ряды, — рычал сакс, — копья вперед! Защищать
конунга!
— Убейте их всех! — прогремел в ответ зычный голос, — варварских
псов, варварскую суку и ее щенка! Во имя истинного императора —
смерть им всем!
Оглушительное ржание и воинственные крики стали ему ответом,
когда вооруженные всадники с удвоенной силой обрушились на
императорский кортеж. Ирина, бешеным взором поискала обладателя
показавшегося ей знакомым голоса и лицо ее исказилось от ненависти,
когда она увидела стоявшего на краю дороге всадника, в синем
сагнуме, наброшенным поверх золоченного клибаниона. Именно он,
громкими криками, подбадривал воинов, призывая их к новой
атаке.
— Уходите в город! — Генрих потряс женщину за плечо, приводя в
чувство, — скачите быстро, во весь опор! Доложите Асмунду об
измене...
— Я не брошу тебя!- крикнул Михаил, — я сам убью этого
предателя!!!
— Не говорите глупости, мой конунг, — Генрих на миг прервался,
метнув пику прямо в грудь одному из прорвавшихся всадников — ваша
жизнь сейчас важнее всего! Скачите в столицу за подмогой!
Вокруг уже кипел бой — наседавшие со всех сторон всадники,
пытались прорвать строй бойцов, сплотившихся вокруг молодого
императора и его матери. Хрип лошадей, проклятия и предсмертные
крики заполнили рощу, пока эскувиторы вновь и вновь накатывались на
«ледяную стену» копий, мечей и щитов, окруживших басилевса. С
треском ломались пики, с лязгом скрещивались мечи и сраженные
всадники, падали, истекая кровью, пока лишенные седоков кони, с
тревожным ржанием метались вокруг, внося еще большую сумятицу во
все происходящее. Михаил переглянулся с матерью и оба, не
сговариваясь, пришпорили коней, устремившись в проход, расчищенный
для них германской этерией.
— Эй, кто там есть!- крикнул Никифор, — эти двое не должны уйти!
Триста золотых солидов тому, кто убьет варварское отродье!