На островке уже полыхал костер и Неда, шепча заклинания, бросала
в огонь горсти сушеных трав и связок грибов из мешочка на поясе. По
болоту расползался густой дым и в нем поденки, все так же бешено
плясавшие над водой, казались диковинно искаженными, приобретавшими
пугающие очертания. Движения шаманки под действием колдовского
дурмана становились все быстрее и резче – вот, сорвав с пояса
бубен, она пустилась в пляс, выкрикивая песнопения, бывшие древними
еще в те времена, когда аварские орды впервые вторглись в
Паннонию.
Сээг! Сээг! Сээг!
Услышь меня, о Хозяйка Земли и Воды,
Черная Лягушка,
Не-Имеющая-Сердца-И- Печени,
Посреди гнойного моря восседающая,
Мать многоголовых мангусов,
Будь ко мне благосклонна в эту ночь.
Как Хар-Меклэ, Лягушка-Бык,
Держишь ты земную твердь.
Так и ты будь мне опорой и придай сил.
И исполни мое прошение!
Сээг! Сээг! Сээг!
Крики становились все более жуткими, слова - все менее
разборчивыми, превращаясь в подобие утробного лягушачьего кваканья
- и все громче разносился отовсюду ответный зов. Множество лягушек
и жаб выпрыгивали из воды, забираясь на цветы лилий, на землю и
поваленные бревна, пока все болото не покрылось сплошным блестящим,
шевелящимся ковром. Жадные языки беспрестанно стреляли, схватывая с
воздуха мельтешащих поденок, снова и снова набивая ими ненасытные
утробы. Очень скоро лягушкам присоединялись рыбы, что выпрыгивали
из воды, хватая поденок прямо на лету, затем тритоны, ящерицы,
ночные птицы и летучие мыши. Даже хищные стебли пузырчатки, которой
обильно поросла водная гладь, то и дело улавливали в свои
хитроумные ловушки отчаянно пляшущих насекомых. Словно весь Жабаль
вдруг превратился в непрестанно движущуюся, хватающую, жующую,
сглатывающую и вновь хватающую оргию всеобщего пожирания.
Неда, прервав свой пляс, рухнула на колени рядом с большим
плоским камнем, оставшимся от развалин старого здания. Из мешочка
на поясе она достала восковую фигурку, изображавшую крепко
сложенного мужчину с массивным носом и широкими плечами. К его
макушке крепились человеческие волосы, явно настоящие - черные и
слегка вьющиеся. Одеждой же ему служил клочок красной материи,
обвернутый вокруг туловища. Неда бережно уложила фигурку на камень,
после чего молниеносно, словно хватающая цапля, выдернула из воды
огромную жабу - тварь настолько обожралась поденками, что уже не
могла двигаться, - и положила ее поверх воскового изображения. В
следующий миг Неда сорвала с пояса нож и пронзила им жабу и
фигурку. Алая кровь, брызнувшая во все стороны, залила и камень и
руки шаманки.