— Так и есть, — кивнул Ярополк, — у меня четыреста человек и все
прошли не одну войну.
— Небольшое подспорье против кагана, — покривил губы Альмош, —
но для нас сейчас каждый воин не лишний. Вот мое слово, сын короля
— если твои люди примут нашу сторону против хазар — то и мы примем
сторону кагана аваров в его войне с болгарами.
— Если только победим, — добавила Саломея, а Немал криво
усмехнулся. Ярополк еще раз обвел взглядом лица шестерых вождей,
подумал о том, что скажет Кувер и прочие соратники и, решившись,
коротко кивнул.
— Значит, так тому и быть, — кивнул Альмош, — тогда жду тебя на
пиру, что я дам в честь моего брата Эрнака, кагана авар и верного
друга Трех Народов.
— Христос, Повелитель Сражений, во имя Твое да будут посрамлены
нечестивые!
На скалистой равнине, покрытой причудливыми каменными столбами,
выстроилось византийское войско. Позади него вздымались стены
Кесарии, а за ней, словно исполин, увенчанный белой шапкой, до
небес возносилась снежная вершина Аргея — потухшего вулкана,
священной горы древней Каппадокии. Двадцать тысяч воинов вывел под
ее склоны молодой басилевс — столичные тагмы и оставшиеся верными
Константинополю фемные войска. Михаил не успел отозвать войска,
собранные еще его отцом, с Балкан — да и опасно было оставлять
европейские фемы совсем без защиты. С востока же, словно песчаная
буря, шло войско Исаака и его союзников-сарацин. Иные стратиги
восточных фем уже признали самозваного императора, перейдя на его
сторону, так что теперь воинство Исаака превосходило армию Михаила
по-меньшей мере вдвое. Молодому императору оставалось надеяться
лишь на занятую им удобную позицию, стойкость собственных воинов —
и на то, что Бог не оставит без защиты Христово воинство. Именно за
этим перед застывшими в плотной фаланге скутатами, выставившими
длинные копья-контарионы и прикрывшимися большими щитами-скутонами,
стояли монахи из пещерных монастырей Каппадокии, с крестами и
иконами в руках. Лики святых красовались и на войсковых штандартах,
между черными римскими орлами, и на иконах, выставленных на стенах
города, жители которого с тревогой и надеждой наблюдались за
ромейской армией. Сам епископ Кесарии, Анастасий, в украшенном
золотом облачении, стоял под стягом с ликом Христа, держа в руках
золотой ковчег, отделанный драгоценными камнями. В том ковчеге
хранилась привезенная из Константинополя святыня — частицы Пояса
Богородицы, той самой, почитание которой отвергали
еретики-антимарианиты, поддержавшие Исаака. Это придавало
сегодняшнему противостоянию особую ожесточенность — как и
вздымавшаяся за стенами Кесарии гора, на которую в День Святой
Богородицы, многие горожане совершали долгий и опасный подъем,
чтобы почтить дарами Мать Спасителя, также как за сотни лет до них,
их предки приносили здесь кровавые жертвы Матери Богов.