— Тогда…
— Дослушайте меня, Константин Платонович. Я ведь тоже не уверен,
что вы правы. Скорее всего, вы не желаете зла и не задумали аферу.
Но ошибиться может каждый, ведь так? Вдруг вы приняли желаемое за
действительное?
Разумовский вздохнул и ладонью огладил шкатулку.
— Это “Тирренский оракул”. Мне стоило большого труда получить
его и вынести из дворца. Он точно скажет правду о родстве Татьяны,
но отрицательный ответ обойдется вам очень дорого.
Фаворит императрицы посмотрел мне в глаза.
— Я уважаю вас, Константин Платонович, за вашу храбрость и
самоотверженность. И вы, Татьяна, мне очень симпатичны. Но если
Оракул вынесет ответ “нет” — вы немедленно уедете из Петербурга. Я
никому не скажу об этом деле, но вы поклянётесь никогда не
появляться в столице. Ни при каких условиях. Забудете всё, что
было, и останетесь в своём имении.
У меня будто щёлкнуло в голове, и я понял: Разумовский ни капли
не верит в то, что Татьяна дочь императрицы. Доказательства не
убедили его, и этот Оракул просто должен поставить жирную точку.
Впрочем, он не считает меня мошенником, специально подделавшим
документы. Иначе, ни капли в этом не сомневаюсь, вместо него пришла
бы Тайная канцелярия, и разговаривал бы я с другими людьми в очень
неуютном месте.
— Согласна! — Таня подалась вперёд. — Проверяйте, я хочу знать
правду. Клянусь, если документы врут, я уеду в Злобино и никогда
его не покину.
Разумовский кивнул и перевёл взгляд на меня.
— Даю слово чести.
— Хорошо.
Он откинул крышку шкатулки. Внутри находился старинный бронзовый
“прибор” в виде мужчины, державшего весы. Вместо волос на его
голове были змеи, а глаза сделаны из тёмных полупрозрачных камней.
Другая рука статуэтки держала странные двузубые вилы. Вся
конструкция была пронизана магией. Знаки, знакомые мне и нет,
общеизвестные и какие-то непонятные, сплетались в странную
конструкцию. Я бы не пожалел средств, чтобы обследовать загадочный
механизм, только вряд ли мне позволят его “разобрать”.
— Дайте вашу руку, Татьяна.
Взяв ладонь девушки, Разумовский поднёс её к Оракулу.
— Мне нужно немного вашей крови. Будет чуть-чуть больно.
— Ай!
Палец Тани накололся о двузубец, и из ранки выступила алая
капля. Разумовский подвёл руку к весам и дал крови упасть на одну
из чаш весов.
— Ещё чуть-чуть… Вот так, довольно.