И Кристины.
А у неё…
— Крис, тебе пора домой, — тихо произнёс я свой большой страх. Я
не хотел, чтобы она уходила, но Матвей будет в ярости, пусть он и
двуличный козёл, но пока они вместе, ей не стоит его провоцировать
на ревность и гнев в свой адрес. Пусть лучше использует меня, как
грушу для битья, когда я вернусь в строй, а мою маленькую Крис не
трогает.
Кристина долго смотрела на меня в задумчивости, а потом вдруг
заплакала, закрыв лицо руками. Я буквально опешил от этого.
Растерянно раскрыл рот, но так и не нашёлся, что сказать.
Поэтому я просто потянул её за руку к себе и она, не
сопротивляясь, а лишь сильнее всхлипывая, легла рядом и уткнулась в
мою грудь, орошая её слезами. Вжалась, будто только я и могу её
спасти от нахлынувшей душевной боли, и я решил спасти, как могу,
крепко обнял и прижался губами к волосам. Я гладил её по спине и
надеялся, что поток слёз иссякнет, и она сможет объяснить мне, что
же случилось такого ужасного, что она даже объяснить мне не может.
И она не заставила себя долго ждать, ответив на мой незаданный
вопрос, не поднимая головы и не прекращая плакать.
— Я… не знаю, что… мне делать, — задыхалась она слезами, — если
он и правда. Если Матвей изменяет мне… что мне… — эти слова просто
не шли из её уст, заменяясь слезами.
А что ей делать? Как мне ответить ей? Бросить его? Будто бы это
так легко. Я только и мог, что сочувственно вздохнуть и погладить
её по голове.
— А он… он ведь… всё сходится, — Кристина подняла заплаканное
лицо ко мне, по щекам растянулись мокрые дорожки, ресницы слиплись
в длинные тёмные треугольнички, — Рома, ты был прав. Я не верила,
потому что не хотела этого. Но… — она всхлипнула, и губы её
задрожали, — он, наверное, на самом деле. Да?
В конце она задала этот вопрос мне, чтобы я мог подтвердить или
опровергнуть измену её мужа. А что мне делать? Забить последний
гвоздик в гроб их отношений? Я уже и так постарался в этом
направлении за все последние наши встречи, будь неладен мой длинный
эгоистичный язык. Но была бы ложь во спасение лучше?
— Он сам проболтался в зале, — жестокий молоточек ударил по
гвоздику, — что у него был улётный секс в его новом кожаном
кресле.
Кристина смотрела на меня, едва сдерживая слёзы, и ждала
продолжения. Или, наоборот, надеялась, что я спасу её брак и скажу,
что я всё это выдумал. Но я не выдумал, и носить в себе эту
информацию больше не мог, в отличие от Матвея.