Я медленно встал, припомнил, в какую
сторону убегал, и продолжил путь прочь от родной деревни. Стеречься
и пробираться тихо не было ни сил, ни возможности, поэтому я
постарался отрешиться ото всех страшных шорохов, и просто попёр по
кратчайшему пути.
Здесь совсем рядом речка, а по ней я
доберусь до соседней деревни. Туда гоблины точно не пойдут. Точно
не сейчас. Жили мы не богато, но для этих диких уродцев наша
деревня – настоящий клондайк. Куча еды, а главное беспомощные
женские тела…
На мгновение мне стало дурно от
нафантазированных картин, но… Слава богам, что сестёр у меня нет…
Но… но…
Я упал на колени и схватился руками за
голову.
Нет, нет, нет… Это вообще не моя
жизнь. Тот парень ударился головой и умер. Нет, нет, нет… Не моя
семья, не мои друзья, не моя деревня!
Я пытался убеждать себя, но легче не
становилось. Пополз ближе к воде.
Вот и речка. На берегу деревьев было
мало, поэтому по телу тут же застучали дождевые капли.
Зачерпнув воды в ладони, я умылся, но
никакой ясности в голове не появилось. Жар уходил из тела, и меня
начинало потряхивать от холода и сырости.
Что это такое у меня в
руке?
В ладони оказалась зажата какая-то
силиконовая… Нет! Да это же ухо!
Я машинально проверил свои, но можно
было и так догадаться, что оно не человеческое.
Гоблинское ухо… Чёртовы
гоблины!
Я постарался выкинуть их из
головы.
Всё потом! Потом разберусь в себе!
Надо идти! Надо. Идти.
Наконец в голове оформилась простая и понятная мысль: «Встань и
иди». И я встал и пошёл.
– Во… во…
– Воды?
Мне в рот попытались влить что-то
тёплое. Я глотнул пару раз и закашлялся.
– Спасибо. Нет, воздуха. Душно, –
говорить было тяжело. Язык еле ворочался, а мозги будто засунули в
пароварку, – Открой окошко, дышать нечем…
С моего лба сняли влажную тряпку,
после к нему прикоснулась холодная рука. Я заворочался, попытался
открыть глаза.
– Тише, тише, – девушка поправила
одеяла и сменила компресс на холодный. Несколько капель от новой
тряпки скатились по виску и попали в ухо. Я поморщился.
– Пожалуйста, открой окно. Я же так
совсем задохнусь.
Девушка усмехнулась:
– Как же я тебе его открою. Окно же не
дверь, чтобы его открывать.
Мне-таки удалось продрать опухшие
глаза и, проморгавшись, осмотреть комнату. Низкий потолок,
бревенчатые стены, через мутную преграду откуда-то сверху
пробивался солнечный свет. Сам я лежал на низком топчане, укрытый
кучей тряпья и шкур, а напротив на стульчике сидела девушка с
озабоченным взглядом.