И Федор решился. Резким движением он перекинул тело через край
каменного стола и рухнул в углубление между своим постаментом и
столом, на котором извивался Ларин. За секунду полета он успел
осознать, что группа жрецов находилась от него шагах в двадцати
слева. Солдат поблизости Чайка не заметил, лишь внизу, в сотне
метров на лестнице, стояла какая-то цепочка вооруженных копьями
людей. Большего он не увидел, сразу принявшись за ремень на своей
руке. Обрезал. Руки свободны. Короткий взгляд в сторону, – кто-то
метнулся к нему, – теперь надо быстро освободить ногу. Перепиливая
твердый ремень, боковым зрением Чайка видел, как к нему в обход
каменных столов движутся два рослых человека в перьях и масках.
Однако копий у них в руках он не заметил, а потому решил сначала
допились ремень. Несколько секунд у него еще оставалось в
запасе.
– Молодец командир, – крикнул Леха, когда тот освободился и
принялся резать ремень у него на руке.
– Все, дальше сам, – объявил он, когда правая рука Ларина была
свободна, а жрецы, сжимавшие ритуальные кинжалы, находились уже
всего в пяти метрах за спиной, – а я пока поговорю с этими
ребятами.
Сунув лезвие в руку Лехе, который, не мешкая, принялся довершать
дело, командир карфагенян отскочил в сторону, где уже давно
заприметил сваленные в кучу доспехи своей разбитой армии. Среди них
даже поблескивало что-то, похожее на клинки, которыми он решил
завладеть вновь. Видимо, жрецы решили все это тоже принести в
жертву или просто не стали пока тратить время на изучение трофеев,
предпочитая заняться телами пленников. Но, метнувшись туда, Федор
понял, что путь ему уже перекрыт, – один из рослых жрецов бросился
наперерез, вытянув вперед свой изогнутый золотой кинжал.
Остановившись, Чайка встретился глазами с этим жрецом. На нем
была маска ягуара с оскаленной пастью, сквозь которую виднелась
лишь верхняя часть лица, скрывая рот под звериным оскалом
окровавленных клыков. В стальном он был голым, если не считать
широкого золотого пояса, прикрывавшего гениталии, украшенного
вычурным орнаментом из красных линий и изображениями очень похожими
на черепа. На щиколотках он имел поножи, выполненные в таком же
стиле. Второй жрец, перемещавшийся вдоль другого конца шеренги
жертвенных столов, которых здесь был не один десяток, как успел
разглядеть Федор, был одет так же, но находился дальше.