- Там почти все горят, - с
удивительным равнодушием отозвался боцманмат. - И «Дейчланд», и не
«Дейчланд». «Ганновер» отставший не горит, да и мы... - здесь он
остановился и внимательно поглядел назад. Большую часть корабля
была всё равно закрыта от взгляда с бака надстройками, дыма сзади
было много, - но всё это был смоченный мазутом уголь, горящий в
топках, раскалившихся в попытках дать чуть больше оборотов
турбинам.
- Мы тоже уже не горим, -
закончил кавалер «Железного Креста». В этот раз в его голосе было
хоть какое-то удовлетворение.
Ничего нового из его слов
Клаус-Рихард не почерпнул: было и так понятно, что если бы пожар не
был потушен, никто не позволил бы ни ему, ни боцманмату, ни
полудюжине других моряков бездельничать на баке, как в зале
бурлеска.
- Я уже полчаса назад слышал, что
один линкор затонул. Но тогда их и сосчитать как следует никто не
мог...
Он опять посмотрел на мостик,
размышляя, намного ли лучшее будет видно оттуда, с высоты, - и
окупит ли это все минусы пребывания рядом с людьми, наверняка
презирающими его за мальчишескую попытку нарушить рамки своего
ранга.
- Один точно, - снова так же
уверенно подтвердил старый моряк, кивнул на прощанье грязному от
копоти гардемарину, - и ушёл куда-то на левый борт неровной
походкой давно приноровившегося к качке человека. Стерев с лица
очередные пол-литра брызг, вылетевших из-под форштевня линкора в
момент, когда он разрубал надвое очередную крупную волну,
Клаус-Рихард с удивлением осознал, что ладонь грязная. От этого ему
стало стыдно. Возможно, насмешливые взгляды, которые он ловил на
себе наверху были вызваны вовсе не глупой тирадой в защиту какой-то
там давно несуществующей рыцарственности по отношению к храброму
врагу, а просто грязными щеками. Борьбу за живучесть он всегда
полагал одной из наиболее важных военно-морских дисциплин, которым
их учили. Так что то, что эта дисциплина оказалась в реальности
настолько неприглядной и даже неблагодарной по отношению к нему,
гардемарина Аугсбурга едва ли не обидело. Пять минут назад ему
сказали, что 10 минут он может отдыхать, после чего должен выходить
на очередное «усиление сигнальной вахты». Можно ли успеть помыться,
пока «Кайзерин» не выйдет на дистанцию, позволившую бы линкору
задействовать хотя бы носовые башни главного калибра? Он снова
посмотрел вперёд, где непрерывно рокочуще вспыхивало красным и
белым, и откуда растекался в стороны густой дым: взвесь частиц
сгоревшего пороха и горящего угля. Далеко…