Мужики насупились и замолкли, Никифор помял бороду и наконец
выдал:
— Нда, выходит, что без начальника никак…
— Мужики, а вот послушайте, что я вам предложу, — влез в разговор и
я, отставив тарелку с дымящейся вареной картошкой и показывая на
Митю. — Вот вам сидит целый агроном в начальники. Это раз. Вы
собираетесь в артель. Это два. Выкупные платежи я беру на себя, но
только если вы Дмитрия слушаться будете и никакого раздрая у вас не
будет. Это три. Мы считаем, что сам-шесть можно получить уже в
первый год, на это и рассчитывать будем. Это четыре.
— А непогода? А вымерзнет или градом побьет? — загалдели
кузякинцы.
— Все, что недоберете до сам-шесть, я возмещу. И вообще все
возможные убытки и протори в этот год я беру на себя, но за это
чтоб слушались как отца родного и никакого своеволия. Еще раза два
в месяц будет приезжать ветеринар, смотреть за вашей
живностью.
— Че, такой же молодой? Да что он знает? — фыркнул Павел.
— Знает-знает. А чего не знает, у своих учителей спросит.
Кузякинцы замолчали. Видимо в головах крестьян начали крутится
колесики и щелкать счеты — при таком урожае можно вздохнуть, да еще
если выкупные не платить…
— Не, не выйдет, — после раздумья высказался Никифор Рюмкин.
— Почему же?
— Да кулаки наши не допустят, чтобы мы из ярма вылезли. Как начнем
выбираться — сразу должок предъявят и все, поминай как звали, — с
этих слов Синцов, у которого были свои счеты с деревенской
“элитой”, еще больше помрачнел и начал ковырять блин вилкой.
— И много деревня должна?
— Ну… я три рубля, да Никифор пять, Давид, ты сколько? Тоже пять? —
долгов Павел насчитал рублей сто пятьдесят на всю деревню.
— Ладно, выкуплю я эти долги, — даже без патентных доходов такое я
потянуть смогу.
В глазах мужиков плеснулось недоверие. Еще бы, что-то дядя слишком
добрый, не иначе облапошить собрался. Был бы я посторонним —
послали бы нахрен и все, но за меня были свой для мужиков Митя и
несбыточная мечта вырваться из нищей жизни. Так что спросили они
почти в один голос:
— А тебе, анженер, зачем это надо?
Выкладывать идеологически верную причину о создании строя
цивилизованных кооператоров было явно неуместно, поэтому пришлось
озвучить более приземленную версию.
— Дело затеваю в Москве, большое, для него продовольствие нужно. На
перекупов надежды нет, в любой момент могут цены вздуть или продать
на сторону.