Он припоминал, что во времена
Валендиара альдеваррцы не раз бились с Годараном. И побеждали. Но
ведь то был старый Годаран, лишённый нынешнего единства народ,
который не мог поделить и острова собственного архипелага. А
главное — лишённый мудрости Архиманта Всеучителя, что родится лишь
спустя пару сотен лет после того, как бездыханное тело Валендара
запечатают в Чертоге Богов.
— Наконец-то! — ахнул Беддой,
пробравшись сквозь ряды военных трофеев и истлевших знамён врагов
павшего императора.
По ту сторону громадного зала их
ждала новая арка — куда ниже предыдущей. Охраняло её лишь одно
изваяние: Заступник Сандариал на широком пьедестале широко
расставил ноги в боевой стойке и выставил острое гранитное копьё,
дабы отпугнуть тех, кто осмелится потревожить мёртвого владыку.
Его покрытый бронзой щит мерцал в
свете факела. Скульптор даже сумел вырезать вены на мускулистых
руках бога войны и суровый взгляд в прорези рогатого шлема. Заир
шагал осторожно, не спуская глаз со статуи. Ему казалось, что
Заступник — лишённый зрачков, несмотря на небывалую точность форм —
следил за каждым его движением. Того и гляди, вскинет копьё и
пронзит заносчивых расхитителей.
Но Сандариал не остановил Беддоя,
почуявшего запах сокровищ. Искатели пробрались через арку и
оказались в коридоре столь узком, что двум взрослым людям не
разойтись. Стены его были чёрными, как пучина штормящего моря. Их
покрывали белёсые линии, которые перетекали на выпуклую поверхность
дальнего конца прохода.
На первый взгляд — неподготовленный и
необученный — то был тупик. Заканчивался он выпуклым резным узором,
в котором угадывалась склонившая голову женщина в шипастом уборе.
Кализанна, Тёмная Вуаль. Богиня смерти и разложения,
покровительница усопших. Последняя преграда между миром живых и
царством забвения.
Тупик таковым совсем не был. Барельеф
Кализанны — не более, чем хорошо спрятанная дверь в Чертог Богов.
Белые линии, что покрывали чернённое полотно стен — первый защитный
контур, расчерченный лучшими магами Альдеварра. Первый и совсем не
главный. Заир чувствовал ту силу, которая наполняла его. Но ещё
сильнее он ощущал жгучую, небывалую мощь в глубине этих стен.
— Приступай, — небрежно велел Беддой.
Он вдел факел в ржавое кольцо на стене и растирал пухлые
ладони.