— Зачем ты
до темноты собирала лепёшки?
— Хочу
завтра отправиться на Чёрную гору за травами, поэтому нужно было
сегодня собрать двойную норму кизяка. Хорошо, что твоя мама ещё
знает некоторые секретные местечки, куда никто из деревенских и не
забирался.
Я словно
увидел сквозь занавеску, как усталая улыбка осветила её лицо,
разгладила печальную складку у губ, делая её самой красивой на
свете.
—
Мамочка... — Я почувствовал, как уголки глаз наполняются влагой. —
Какие местечки, какая гора?! Ты осталась у нас одна, не смей
уходить в одиночку из деревни на промысел. Что будет, если тебе
встретится Зверь?
Мама
откинула занавеску и с улыбкой шагнула ко мне:
— Ну что
ты, что ты... — Меня прижали к груди и начали гладить по голове. —
Я очень осторожная и опытная женщина. Можно сказать, ветеран
пустоши. Я хорошо знаю, куда и когда можно идти. И у меня восемь
звёзд Возвышения, не забывай!
Попытался
вырваться из её рук:
— Отец знал
это ещё лучше! И был ещё сильнее тебя! И где он сейчас?
— Родной,
что случилось? — Мне не позволили вырваться — только немного
отстраниться. — К тебе снова приставали?
— Да, —
выдавил я через силу, опуская глаза на чисто выметенный пол. — Они
много чего обидного болтали. Мам, может, ты попросишься в команду
травников?
— Понятно.
— Помолчав, мама вздохнула и сжала мои плечи. — Тебя снова
попрекали моей работой. Но... Ты ведь понимаешь, что в нашей
забытой всеми богами пустоши, в нашем посёлке низшего ранга, ничем
достойным заняться невозможно?
Я нехотя
кивнул. Этот разговор в том или ином виде уже случался, но всё
равно было больно и обидно.
— Больше
половины деревенских женщин собирает лепёшки джейров. Как иначе,
если здесь кусок дерева — драгоценность? Да, есть и более чистая
работа: собирать травы, варить еду охотникам, искать камни,
скоблить шкуры, работать с ними, всё-таки твоя мама
кожевник!
Мама
замолчала на миг, а затем буквально прошипела следующие
слова:
— Но чтобы
получить любую другую работу, нужно просить нашего главу! Я никогда
не буду просить убийцу вашего отца!
— Что?! — Я
непонимающе вскинулся. — Но отца растерзал Монстр! Он умер от
ран!
— Дети мои,
— глухо проговорила мама, наконец отпустив меня. — Я должна
повиниться перед вами. Я виновата в бедах, что обрушились на нашу
семью.
Мама
обратила на меня горящий взгляд серых глаз, отблески очага бросали
тени на тонкие черты её лица, меняя на нём выражения, словно
маски.