— Признаться, я вообще прослушал все,
что он говорил, потому что любовался вами.
— Хандро, это перебор. Она решит, что
ты издеваешься, и будет совершенно права, — заявил Шарик.
— Дон Алехандро, вы безбожно мне
льстите. — Она заулыбалась, заиграла глазами, чуть подалась ко мне,
показывая свою грудь в наиболее выгодном ракурсе. Посмотрел я с
удовольствием. Жаль, потрогать нельзя. Надеюсь, пока. Должна же
донна правильно вербовать сторонников? А именно этим она сейчас и
занималась. — У меня взрослая дочь. В моем возрасте о красоте не
приходится говорить. Только страдать о ее уходе.
— Вам рано страдать, донна Сильвия. Я
бы никогда не поверил, что донна Алисия ваша дочь. Вы даже старшей
сестрой ее не выглядите, только младшей.
Она захихикала, но не жеманно, а
как-то очень естественно, как девчонка, которая еще не знает, как
важно притворяться и делать все правильно.
— Ох, дон Алехандро, ну и насмешили
вы меня. — Она оглянулась на башню, но дон Оливарес хоть и затих,
но общаться с ней не горел желанием. Но за то, что он не
подслушивает нас, я бы не поручился. Донна, скорее всего, тоже,
потому что сказала, понизив голос: — Я бы с удовольствием с вами
поговорила еще, но мне сейчас лучше уехать. Не стоит злить вашего
учителя больше необходимого. Почему-то он вбил себе в голову, что
мы с супругом виновны в нападении на вас. Какая феерическая
глупость.
Она извлекла крошечный кружевной
платочек и приложила его к глазам. Но выдавить хотя бы одну
слезинку не смогла. Не хватило артистических навыков на такую
малость.
— Опять фальшивите, — я поморщился. —
Донна Сильвия, к чему этот цирк? Мы знаем, что вы замешаны. И вы
знаете, что мы знаем. Но мы не собираемся давать делу ход, пока
ваша семья ведет себя прилично. Мало ли какие развлечения бывают у
красивых женщин. Им простительно.
— А вы злой, дон Алехандро, —
обиженно сказала она.
— Какой есть, донна Сильвия. Другим
не буду.
— И этим вы мне очень нравитесь —
неожиданно заключила она. — Вы говорили, у вас лаборатория не
вполне готова? Пользуйтесь моей. Приезжайте, скажем, завтра часам к
трем — и я вам все покажу. Приедете?
Она подалась ко мне, почти прижимаясь
высокой грудью и всем своим видом намекая, что лаборатория — это
последнее место, куда мы пойдем. Конечно, очень может быть, что во
мне сейчас говорили исключительно гормоны и я выдавал желаемое за
действительное. Ну так завтра и проверю.