– Слава великому цезарю! Слава
Превосходнейшему Льву! Льву Испанскому! Лев Испанский Величайший!!
– раздаётся со всех сторон.
И Медея нисколько не удивляется,
когда сенатор Гонорин, её злейший враг и самый ярый противник
нового закона, кричит со своего места, обращаясь к принцепсу:
– Чего же вы молчите, ваша светлость?
Не заставляйте Его Императорское Величество ждать! Ставьте закон на
голосование!
Пять минут спустя результаты
голосования появляются на больших экранах, а также на служебных
видиконах каждого сенатора. В Сенате сейчас двести пятьдесят пять
членов, в зале присутствуют двести двадцать восемь, при кворуме для
конституционных законов в сто девяносто человек. Из этих двухсот
двадцати восьми за новый закон голосуют двести двадцать семь,
против – нет, воздержавшихся – нет. И все задаются вопросом, кто же
тот единственный, вовсе уклонившийся от голосования.
Его находят сразу: это
стодевятилетний князь Нигидий Петрин, когда-то, в незапамятную
древность, когда сам Божественный Виктор был как сейчас
Превосходнейший Лев, служивший принцепсом Сената. Наверное, просто
устал и заснул. Невозможно же себе представить, чтобы старейший
сенатор решил проигнорировать это важнейшее голосование.
– Единогласно! – объявляет результаты
принцепс. – Конституционный закон о возвращении в состав Гераклеи
исторических римских провинций на Пиренейском полуострове и
преобразовании её в имперское царство Испания принят Сенатом
единогласно. Также принята поправка сенатора Гонорина, согласно
которой Превосходнейший цезарь Лев Фортунат отныне должен
именоваться Лев Фортунат Испанский Величайший.
– Ну уж нет, – с улыбкой отвечает сам
виновник торжества, который всё это время стоит, небрежно опираясь
на сенатскую трибуну, – от титула Величайшего я, пожалуй, пока
откажусь. Его ещё необходимо заслужить!
Убив пиренейскую рысь, мрачно думает
царица Илифии, горячо аплодируя вместе со всеми. Луций Адрин, её
коллега, царь вновь воссозданной Испании, пытается перекричать
овацию, склонившись к её уху:
– Как тебе такое, Медея Тамина?
Он, конечно, торжествует. Да уж, это
в самом деле необычайно большая и мощная пушка. Всем пушкам пушка!
Но царь-моряк не сознаёт, что здесь у них не морской бой. А
политические шахматы. Где триумф нечаянной лёгкой победы может
обернуться сокрушительным разгромом.