Что кричал ему Бирюк, Енот не слышал.
Ему на это стало просто насрать. И растереть. Он пошел вперед, в
три прыжка проскочив длину вагона и оказавшись на площадке только
что брошенного. Степняки попались сразу.
Двоих, отличающихся от самого Енота
только чересчур рваными и засаленными мундирами внутренней стражи,
с пятнами от давно засохшей крови, чистильщик срезал выстрелами в
упор. Один вылетел через перила площадки прямо под копыта
проносившегося рядом дико визжащего всадника, второй упал назад. В
темноту прохода, помогая Еноту.
Следующая очередь пришлась уже сквозь
его тело, пронизывая насквозь очередями калибра 7,62 и рвущая
следующих степняков. Крики, грохот выстрелов, бьющий в нос запах
пороха и крови. Ударом в грудь Енот отбросил уже дохлого степняка
внутрь, выстрелил на слышимое звяканье, влетел внутрь.
Очень вовремя пригнулся, пропуская
над головой прошелестевшее острие топорика, ударил прикладом, дробя
нижнюю челюсть раненого мутанта. Ухватив опустевший автомат за
цевье, рванул наружу пистолет. «Беркут» не подвел, громыхнув внутри
металлической коробки, разнеся в хлам горло следующему, высоченному
худому лысачу, решившему посоревноваться с чистильщиком в скорости
стрельбы. Не прокатило, не на того напал. Пока тот булькал и сучил
ногами, Енот пошел дальше, уже понимая, что не успел. Он не ошибся,
хотя это почти стоило ему жизни.
Единственный выживший в вагоне до
времени затаился, дожидаясь врага. Еноту пришлось всадить последние
патроны магазина в грудь широченного степняка, покрытого
татуировками с ног до головы, одетого в юбку из кожи и меха. Тот
уже почти вытащил короткий обрез двустволки какого-то невообразимо
лютого калибра. Мутанта отбросило назад, завалив прямо на беднягу
кондуктора, смотревшего на бой почти вытекшим глазом уцелевшей
половины лица. Второй же у него просто не было, снесенной ударом
топора, сделанного не иначе как из куска автомобильной
кабины.
Трое невысоких и юрких воина степи
скользнули следом за татуированным. На счастье Енота у этих с собой
оказалось только холодное оружие. Первого, ударившего длинным
копьем с хвостом из конских волос, он уложил ножом. Второго смог
ударить ногой, но потом сам получил в живот дубиной и рухнул,
сложившись пополам. Вся жизнь перед глазами мелькать не спешила,
взгляд уперся только в треснувший линолеум, выглядывающий из-под
сбившегося красного ковра. Что еще? Красная липкая лужа, в которой
слилась кровь кондуктора, чьего имени Енот так и не узнал. И
татуированного степняка. Подошва грубого ботинка мутанта,
замахивающегося узловатым суком, усаженным сразу после шишки
острыми ржавыми гвоздями. И все.