Что же, дело сделано, поздно горе горевать, теперь надо тела от
дороги в бурьян убрать, спрятать, время выиграть.
Казаки рысью тронулись вперед и, проехав с полсотни метров,
увидели распростертый на тропинке труп старика, одетого в жалкие
рубища, едва прикрывавшие его полуобнаженное, бронзовое от загара
тело. Он лежал, вытянув руки, уткнувшись лицом в землю; его голый,
блестящий череп был рассечен пополам, кровь вместе с выступившим
мозгом широкой струей заливала затылок и шею старика, образуя
вокруг его головы большую лужу крови.
— Ловко полоснул, — проворчал сквозь зубы я, склоняясь над
убитым.
А что тут скажешь? Мы не сплошь Айвенго, рыцари без страха и
упрека, грешные по земле ходим и ведем себя соответственно. Как к
нам, так и мы в ответ.
— У Бирюкова рука ласковая, погладит, доглаживать не придется, —
зубоскалил, по своему обыкновению, Шевелев. — Вы тут приберитесь а
мы с урядником мальчонкой займемся.
— Давай, дальше, — с неудовольствием ткнул пальцем Бирюков, —
вон, тот у камня лежит.
Татарчонок лежал с судорожно сведенными руками, поджав ноги и
неестественно выгнув худощавую грудь. Тут же, около, валялась
облитая кровью, запачканная землей, гладко выбритая голова с
оскаленными зубами и большими, широко открытыми, остекленевшими
глазами.
Казаки молча объехали труп; заметно было, что никому из них
первому не хотелось браться за него. В конце концов, по
обыкновению, принялся за дело Шевелев. Соскочив с лошади и передав
поводья Бирюкову, он одной рукой взял труп за ногу, другою поднял
голову и потащил то и другое к небольшому канаве, густо поросшей
бурьяном. Следуя его примеру, два других казака приволокли туда же
тело старика.
Торопливо сбросив оба трупа в канаву, казаки наскоро набросали
на них травы, вскочили на лошадей и крупной рысью поехали прочь.
Теперь ходу отсюда. На горячем нас захватят - нам такая смерть за
счастье покажется. Километра три шли казаки полной рысью, лошади
начали уже сильно нагреваться, дорога пошла круто на подъем, и
волей-неволей пришлось перевести в шаг.
— А кони-то наши притомились за эти три дня, — озабоченно
заметил Бирюков, — не дай Бог, уходить придется, долго не
потянут.
— Авось, Бог даст, не придется, — возразил Шевелев, — а шагом
они еще сотню верст пройдут.
— Теперь петлять нам некогда. Пропащих хватятся, сотня татар на
коней сядет. Напрямки надо идти. Нам бы только сегодня к вечеру до
Дуная добраться, а там и заботушки не будет никакой, — принял
решение Бирюков.