– Ты откуда нарисовался? – просипел Рыбий Глаз. – Как
зовут тебя, мил человек?
Он сидел на нижней койке двухъярусной кровати, широко расставив
ноги. Тело его настолько густо поросло кудрявой
растительностью грязно-рыжего цвета, что любая обезьяна рядом
с ним удавилась бы от зависти. Я понял, что зарываться не
стоит, поэтому постарался ответить в самой деликатной манере:
– Местный я, в столице живу. Зовут Гэбрил. – О том, что я
частный сыщик, говорить не стал. Здешняя публика порой не видит
разницы между людьми моей профессии и полицейскими.
– Гэ-э-эбрил! – передразнил заросший. – За что тебя к нам,
сердешный?
– По подозрению в убийстве, – вздохнул я.
– В убийстве? – недоверчиво протянул заросший. – Кого же
ты кокнул, худосочный?
– Многих, – честно ответил я. – Но того, кого на меня
пытаются повесить, не убивал.
– Все так говорят, и я тоже, – хохотнул заросший. – Первая
ходка?
– Угу, – кивнул я. – Если не считать отсидку на «губе» в
армии.
– Не, «губа» не считается. Значит, новичок, – радостно
потер руки старший. – Вот ты и попал. Готовься, мил человек,
будем тебе посвящение устраивать, как законами нашими
полагается.
Я знал, что он имеет в виду. Детство, вроде моего, значительно
расширяет словарный запас. Процедура, получившая в среде
уголовников название «прописки», мерзкая и довольно
унизительная, поэтому я счел нужным отказаться.
– Думаю, это лишнее, – заметил я. – Возможно, меня скоро
выпустят, зачем напрасно тратить время? Может, перекинемся в
картишки? Что на кону держим?
– Ты смотри, губу как раскатал! В картишки он перекинуться
хочет! Даже не мечтай! – Детина, стоявший с правой стороны
заросшего, выпрямился во весь двухметровый рост и стал
походить на мачту парусника. – Рано тебе в карты играть, не
положено. Закон есть закон. Его надо выполнять. Будем
Молотильню будить? – обернулся он к заросшему.
– Да ну, – протянул тот, – сами справимся. Пусть поспит, у
него после вчерашнего башка до сих пор трещать должна.
Детина согласно наклонил голову.
– Давай, как там тебя… Гэбрил, спускай штаны.
– И не подумаю. – Я принял подобие боевой стойки. – Идите
вы со своим законом, знаете куда?
У детины отпала челюсть. Такой наглости от новичка здесь не
ожидали. Детина, проделав небольшую умственную работу,
посчитал мои слова оскорбительными и решил залепить дерзкому
новичку «леща». У него это почти получилось, разве что с
небольшими поправками: я успел присесть, и рука детины лишь
прошлась по загривку, взъерошив волосы.