– Ишь ты, прыткий какой, – восхитился заросший, а потом
скомандовал остальным сокамерникам. – Чего стоите, надерите
ему…
Я прекрасно понимал, какую часть моего тела он имел в виду и не
дал договорить: мало кто способен закончить фразу, будучи в
нокауте – удар ногой в подбородок творит чудеса! Затем двинул
детине локтем в область солнечного сплетения, а когда он
согнулся, подставив толстую, как у быка, шею еще и рубанул
сверху ребром ладони. Два – ноль в мою пользу.
– А-а-а! – завопил еще один сокамерник, с виду хлюпик, не
поднимавший вещей тяжелее очков. – Наших бьют! – И с места
запрыгнул мне на спину.
Чтобы от него избавиться, пришлось откинуться назад и прилипнуть
к стене. Это подействовало: хлюпика едва не размазало, он
свалился с моих плеч и тут же на четвереньках уполз под нары.
Три – ноль, я по-прежнему веду. Осталось еще четверо
противников, самый опасный тот, что с татуировкой. Не спрашивайте,
как я определил. Просто понял по исходившей угрозе!
Татуированный с ленивыми повадками льва, привыкшего, что за него
всю грязную работу делают другие, встал с нижнего яруса и
засунул руку за пояс. Вытащил заточку, сделанную из обычной
столовой ложки.
– Сам виноват, парень, – хохотнул он. – Не хотел я, но все
же придется тебя чуток пощекотать.
– Терпеть не могу щекотки!
– Твои проблемы.
Татуированный сделал молниеносное движение, от которого удалось
уйти, слегка наклонив корпус в левую сторону. Затем как-то
сама собой рука перехватила кисть уголовника и потянула на
себя. Нет, не зря мы полночи с Лиринной репетировали этот
приемчик. Заточка и татуированный упали практически
одновременно. Для верности я схватил уголовника за загривок и
со всей силой ткнул мордой о каменный пол.
– Ну что, еще желающие будут? – Я обвел обступивших
полукругом сокамерников насмешливым взглядом. Хотел еще
что-то добавить, но тут чьи-то руки (хлюпик соизволил вылезти
из убежища) обхватили лодыжки и резко дернули кверху. Я стал
заваливаться на спину, перед глазами мелькнули злые лица
уголовников, алчущих реванша, – и я упал.
Почти сразу тяжелый башмак одного из сокамерников проверил на
крепость мои ребра, затем угодил в грудь, достал раненое
плечо. Я взвыл от боли, подстегнув остальных молодчиков. Ноги
уголовников стали месить меня, как тесто. Я едва успевал
перекатиться с места на место, привстать на четвереньки и тут же
падал обратно. Ребята знали, куда надо бить, и старались на
славу.