—
Очнулась! Госпожа очнулась! — истошный крик девицы привёл в чувство не только
меня. Пегая лошадка испуганно всхрапнула и лягнула повозку, ту самую, что
подпирали собой мужчины, не давая ей скатиться вновь. Стайка воробьёв
вспорхнула и скрылась среди деревьев, а воин, пробиравшийся к нам, громко
выругался.
— Чего
орёшь, дурная девка! А ну, взялись! Господин увидит, что мы замешкались… —
договаривать он не стал и сердито рыкнул, — Горт! Меняй коней!
С
недоумением вслушиваясь в незнакомые слова, странным образом понимая, о чём
говорят все эти люди, я перевела взгляд на девушку.
— Где я? —
прежде чем выдавить из себя эти два слова, мой язык во рту неповоротливо
шевельнулся и, запнувшись о верхние зубы, прошепелявил.
— А бог его
знает, — недовольно бросила девушка и тут же, тихо охнув, пробормотала, —
простите, госпожа. Не знаю, где мы, вторую неделю уже в дороге и всё по лесу
как волки рыщем. Ваша светлость, давайте я мешок вам под голову подложу, старая
Мэдж сказала набить его соломой, листьями да травами луговыми… говорит, они вас
вытянут.
Проговаривая
это, девушка умудрялась одной рукой придерживать меня, второй
пододвинуть к себе мешок и, аккуратно приподняв мою голову, подложить под
неё импровизированную подушку. С этого ракурса представшая передо мной картина
привела меня в ещё большее изумление.
Вместо
привычной больничной палаты я находилась в лесу. Узкая, багряного цвета дорога
тянулась между огромными темноголовыми соснами. Их узловатые ветви, сплетаясь,
превратили длинный пролесок в некоторое подобие сумрачного туннеля.
Две крытые повозки застряли в липкой грязи у
подножия пологого пригорка. Возницы, уставшие, озлобленные и
почему-то напуганные, понукая низкорослых лошадок, тянули гружёные
телеги к маленькой полянке…
— Я мех на
мешок положила, больно колко на соломе лежать, — продолжила бормотать девушка,
поправляя сползшее с меня одеяло, — сейчас повозку поднимут, я вам отвар дам,
он вас на ноги мигом поставит.
Рассеянно
слушая чудну́ю девушку, я с тревогой следила за приближающимися к нашей повозке
мужчинами, вышедшими из тени густого леса. Смуглолицые, поджарые, с тёмными,
ниспадающими на широкие плечи волосами, они отличались от тех, кто
безрезультатно толкал телеги в гору. Их одежда выглядела богаче, и у каждого на
поясе висел меч, а выверенные движения, вздёрнутый подбородок и чёткий шаг
явно указывали на то, что эти люди принадлежали другому сословию.