– Поедешь со мной? – спросил Млад у
мальчика.
– Я не знаю… – лицо его сморщилось:
он собирался заплакать.
– Нет, парень, так не пойдет! Решай!
Сам решай, никого не слушай!
– Я не знаю! – всхлипнул юноша. – Я
больше не могу! Мама!
– Что, сыночка? – рыдающая мать
подскочила к своему чаду. – Что, дитятко мое?
Млад скрипнул зубами: он не переживет
пересотворения. Если только за оставшиеся ему несколько дней не
научится быть мужчиной…
– Мама, мамочка! – мальчик разрыдался
у нее на груди. – Я боюсь! Я боюсь их! Они хотят меня убить!
Доктор Велезар прикрыл дверь и
подошел поближе к лавке.
– Мы не хотим тебя убивать, честное
слово! – спокойно сказал он и положил руку на дрожавшее от рыданий
плечо.
– Не вы, – сквозь слезы выговорил
мальчик. – Не вы… Бесы, бесы в белом тумане! Они хотят меня убить и
забрать в ад!
– Это не бесы. Это духи, – доктор
оставался бесстрастным. – Перестань плакать и решай: будешь ты
шаманом, как твой дед, или останешься умирать здесь, с мамками и
тетками. Ну?
Невозмутимый голос доктора возымел
действие: мальчик поднял на него глаза, полные слез.
– Поезжай, Мишенька, – вдруг сказала
из-за стола бабка, – поезжай. Что ж напрасно мучиться-то? Отец
Константин только разговоры разговаривает, а вылечить тебя не
может.
Мать прижала сына к себе изо всех
сил.
– Как он поедет? Куда? Кто за ним
ухаживать будет, кормить-поить? Он же шагу ступить не может, ложку
в руках не держит!
– Ну? – доктор не слушал женщину и
говорил только с мальчиком. – Решай сейчас, немедленно. Ты едешь
или остаешься?
– А я умру, если останусь? – лицо
мальчика дернулось.
– Ты умрешь, и твой Михаил-Архангел
заберет тебя к себе… – ответил Млад, – уж не знаю, то ли на небеса,
то ли в райские кущи…
Мать взвыла с новой силой.
– А если нет?
– А если нет – тебя ждет
пересотворение. И тут все зависит от тебя: если хочешь жить, если
будешь сильным – останешься жить.
– Я хочу жить, – угрюмо сказал
мальчик и отстранился от матери.
[1] В
данном контексте предполагается, что это слово происходит от корня
«волх», а не «волхв».
Возница свистел, гикал, шевелил
кнутом, и тройка неслась по Волхову вскачь – лед прогибался и
кряхтел под ударами копыт. Месяц тускло просвечивал сквозь морозную
дымку, окутавшую землю. Мальчик рядом с Младом глубоко дышал,
ворочался и постанывал – Млад старался не дотрагиваться до него и
не смотреть в его сторону.