Вот бы и сейчас что-то вроде того нейросна! Да что там! Подошел бы даже старый дедовский метод вроде крепкого удара чем-нибудь тяжелым по голове! Но только не так, не в полном сознании! Уж лучше бы сразу пристрелили, повесили или горло перерезали! Знать, что отправляешься на смерть, но перед этим еще и дополнительно, в течение многих часов мучиться от липкого, неистребимого страха, который скручивает внутренности, сжимает сердце и легкие, — это было слишком! Слишком! Слишком, мать его!
Коскар дернулся, отрываясь от земли, и в этот самый миг Виктория ван Ассен выпустила из рук нить реальности, скатившись в черноту бессознательности…
В себя Викторию привел Потеряшка. Это было очень странно, но оказалось, что медведь каким-то образом освободился из объятий удерживавшего его на самодвижущейся платформе энергетического поля и теперь стоял рядом: сопел тревожно, а потом лизнул в лицо. Наверно, не первый раз, потому что, похоже, именно его влажный теплый язык, раз за разом проходившийся по щекам и по лбу, и выдернул Викторию из обморока.
Сколько времени прошло, оставалось неясным. Грохота двигателей вроде бы слышно не было, однако сила тяжести чувствовалась… Приземлились? Виктория приподняла голову — это было все, что она могла сделать свободно, скованная силовыми кандалами и компенсационным гамаком. Да, сила тяжести присутствовала, но была она непривычной, иной, а значит… Значит, коскар по-прежнему перемещался в пространстве, ускоряясь. Летел!
Из живота опять поднялась волна паники, и Виктория судорожно вздохнула, пытаясь совладать с собой. Потеряшка, словно почувствовав ее состояние, опять прошелся большим слюнявым языком по щеке, а потом придвинулся еще ближе и просто засопел успокоительно в ухо.
— Как ты освободился? — просипела Виктория и откашлялась.
Ответа на свой вопрос Виктория, понятно, не ждала – как бы ни были разумны медведи, говорить они еще не научились. Но он все-таки прилетел.
— Он слишком громко орал и бился, — раздался голос со стороны рубки. — Я боялся, что так он сам себя покалечит. А мне потом объясняйся.
Что-то запищало, потом мелодично пропиликало, щелкнуло, а после тот самый коротко стриженный офицер, который забрал Викторию и медведей из Центра подготовки к утилизации, заглянул в дверь трюма.
— Ишь ты! — сказал он удивленно. — Ты ж не модификантка! Насколько знаю, вообще ж модифицировали для работы с медведями только мужиков. А этот здоровяк тебя облизывает, как конфетку сладкую! Я бы, пожалуй, глядя на такое…