Гильермо
опустился на колени. Его бил озноб, и жар почему-то казался
одновременно и ледяным. Доминиканец тихо завыл, обхватив голову.
Ему было смертельно страшно - именно теперь, когда смерть отступила
с безразличием случайного прохожего.
А еще -
невыносимо стыдно. Гильермо понимал, что не сила веры, не твердость
убеждений отогнала ту смерть. Не он, Гильермо Леон Боскэ сделал
это, а та мирская сила, что отныне стояла за его плечом. Сила
положения, сила огромных денег и окровавленной стали, которую можно
было купить на эти деньги.
- Если я
пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со
мной, - прошептал монах.
- Они
здесь, здесь! - крикнул кто-то во весь голос. Почему-то
по-итальянски.
Его
окружили, какие-то люди, что проступали, как будто тени в тумане,
звенело оружие. Буквально перед собой Гильермо увидел лицо человека
с характерной горбинкой на носу и роскошными усами.
- Я
Витторио Джани, полковник Guardia palatina d'onore, - сказало лицо.
- Вам ничего не угрожает. Мы разбили и отогнали негодяев. Вы
целы?
Окровавленный Гильермо лишь безмолвно шевелил губами
и смотрел в пустоту, словно говорил с кем-то невидимым. Джани
подумал, что, наверное, испытания оказались слишком тяжелы для
рассудка будущего понтифика. Это было бы прискорбно, ввязаться в
такую авантюру ради бесполезного безумца.
- Проверьте
его, осмотрите, - приказал полковник. - И помогите этим тоже. Потом
решим, что с ними делать.
- Я прошел
долиною смертной тени, но со мной ли Ты? - беззвучно повторил
доминиканец. - Господи, со мной ли Ты?..
* *
*
-
Авиньонцы... кто бы мог подумать, - Винченцо размашисто
перекрестился. - Это чудо, истинное чудо.
- Нет, это
не чудо, - Морхауз встал у окна, потирая шею. Голова болела, в
шейные позвонки как будто опытнейший палач воткнул по иголке. Но
все это было сущими пустяками в свете случившегося.
Гильермо
жив.
Он
жив...
- Это не
чудо, - повторил кардинал, думая, что все-таки хоть фра и опытный
спутник. ему еще многому предстоит научиться. - Это политика.
«Французы» хорошо понимают, что любая махинация хороша до тех пор,
пока прибыль от нее перекрывает издержки. Или если вопрос идет о
жизни и смерти. В противном случае это уже вредные, ненужные траты,
от которых следует отказаться. Ситуация с Боскэ стала слишком
опасной и повлекла слишком большую огласку. Открытая война на
улицах «Города картелей», скандальное, публичное убийство будущего
понтифика - это цена, которую авиньонцы сочли слишком высокой. И
отозвали контракт.