- Есть, - выдохнул Чжу, преданно
глядя снизу-вверх на Хольга. Его худое желтоватое лицо этнического
ханьца светилось искренней светлой радостью. Командир ограничился
скупым кивком и еще более скупой улыбкой - дескать, молодец.
Хольг отвернулся и посмотрел на
дорогу, убегавшую вдаль широкими загибами. Точнее на полосу,
условно схожую с «дорогой», ведущую в потребном направлении. Мрачно
глянул в небо, критически прищурился в сторону негров,
добросовестно прилегших за камнями с оружием наготове.
Чжу еще немного подкрутил настройки,
добившись вполне чистого звучания. Сейчас голос еще немного поорет,
а затем начнется самое главное...
- При таком бессознательном знании
СОЦИАЛИЗМА, этого орудия ЛОЙЛОВЩИНЫ, внушившее всё СКВЕРНОЕ в склад
народного воззрения, - вещал динамик. - Потребность в дружелюбной
семейной жизни начинает слабеть, развивается взаимное семейное
раздражение, вызывается потребность раздела, причём подорвались и
условия крестьянского коннозаводства, а с тем и условия хлебородия,
то есть народного продовольствия...
Кушнаф залез обратно в машину, крутя
колечками пышные усы и бормоча под нос что-то неодобрительное. Чжу
убавил, было, звук, но со стороны донеслось:
- Оставь, пусть галдит.
Хольг бросил удивлённый взгляд на
Кота. Задумчиво грызущий кончик длинного уса малоросс, именовавший
себя не иначе как вольным казаком Новомосковского Казачьего Войска,
был последним из тех, кто мог бы слушать проповеди отца Петра. Или
Сумасшедшего Петера - кому как нравится.
Петр
Тибо-Бриньоль[2] настолько выделялся на
поприще духовного рвения и борьбы с тлетворными веяниями
современности (начиная с электричества, которое являлось
несомненной причиной падения нравов), что последовательно лишился
епархий сначала в Санкт-Петербурге, затем в Киеве и в Вологде и
наконец оказался настолько далеко за пределами Империи, насколько
это было возможно. Единственное, что ему теперь оставалось, так это
нести свет истины погрязшим в варварстве чернокожим и буйному
сброду кригскнехтов. В том числе посредством столь нелюбимой им
современной техники.
- Только Гамбела ловится, -
пулемётчик заметил внимание Хольга и смутился. - Хранцузкую я не
разумею, сам знаешь. А тут хоть понятно говорит, да по делу, хоть и
москаль…
- Социализм, как настоящая
причина несвоевременных дождей с половины лета, - все так же мрачно
отозвался Хольг, поудобнее перевешивая тяжелый БАР. Родригес давно
советовала ему последовать ее примеру и перейти на нормальный
немецкий FG-04. Благо оружие это делалось в свое время под
выходящие ныне из обихода бельгийские патроны и потому продавалось
с хорошей уценкой. Но командир ганзы был во многом традиционалистом
и консерватором, БАР ему нравился.