- Простите, Ваше Преосвященство... -
Леон словно только что вспомнил, как надлежит обращаться к особе
соответствующего сана. Разговор уже откровенно тяготил доминиканца,
ему больше всего хотелось поскорее закончить и уйти, чтобы вернуть
душевное спокойствие в спокойном несуетливом одиночестве.
- Вы слишком часто извиняетесь, -
резко бросил Морхауз. - Слишком, даже с поправкой на разницу в
нашем положении. У вас настолько мало собственного достоинства?
- Изви... - начал было Гильермо,
неожиданно для себя тоже на повышенном тоне, однако осекся.
Кардинал зло усмехнулся, видя страдания монаха. Морхауза словно
забавляли логические тупики, в которые он загонял собеседника.
- Простите, - решительно, чеканя
каждый слог, выговорил Гильермо, глядя прямо в чуть прищуренные
глаза кардинала. Зрачки Морхауза блеснули отраженным светом тусклой
лампочки, как у вышедшего на охоту тигра, но монах не дрогнул.
- Я не понимаю сути этого разговора,
- столь же четко и жестко сказал Гильермо. - Вы плетете словесные
ловушки, испытываете меня, но я не постигаю цели этих ... ловушек.
Вы находите удовольствие в насмешке надо мной? Это мелко и
недостойно, монсеньор. Впрочем, если это возвращает вам душевное
спокойствие, я не против.
Морхауз подошел к Леону вплотную,
глянул сверху вниз, с непонятным выражением на лице. Гильермо
ощутил, что запас смелости в его собственной душе почти исчерпан,
но постарался встретить испытующий взгляд кардинала с
достоинством.
- А ведь я в определенной мере
властен если не над вашей душой, то над телом, - в с тем же
неопределенным выражением сказал Морхауз. - Вы подумали об
этом?
- Никто не властен надо мной, кроме
Него, - спокойно, почти покровительственно вымолвил доминиканец. -
Надо мной и любым иным существом во вселенной. Все в Его руке и вы
не сделаете ничего, на что Он не даст своего благоволения. А если
Господь считает, что это нужно и правильно, кто я такой, чтобы
противиться?
- Оригинально, - Морхауз моргнул
тяжелыми, набрякшими веками, словно погасил пронизывающие
рентгеновские лучи, исходящие из его зрачков. - Тезис весьма
известный и проверенный столетиями, однако, я никогда не слышал его
в подобной ситуации и в такой ... творческой импровизации.
Кардинал отступил на пару шагов,
повел плечами и как будто ссутулился, весь обмяк. Теперь перед
Гильермо был не грозный dominus cardinalis, епископ и член
Консистории, но уставший человек в возрасте. Обычный человек, ничем
не примечательный, отягощенный многими заботами.