Как союзник Уголино был не слишком
полезен и пожалуй даже опасен - именно в силу своей особенности и
непредсказуемости. При иных обстоятельствах
кардинал-вице-канцлер[1] Александр
Морхауз никогда не обратился бы к нему за помощью. Однако novi
temporis, сиречь новые времена, требовали новых деяний. Посему
Александр пригласил в этот поздний час Уголино и после короткой
речи воспроизвел одну за другой несколько звуковых записей.
Библиотекарь молча слушал, прикрыв
глаза, и низко склонившись над столом, так, что почти подметал
полированное дерево бородой. На его лице не отражалось ни единой
эмоции кроме благожелательного внимания. Морхауз сидел, по старой
привычке перенеся вес на один из подлокотников резного кресла, и
талантливо делал вид, что все происходящее его совершенно не
волнует.
Аппарат на столе тихонько жужжал
электромеханизмом. Звуковой рупор, похожий на вытянутый бутон
экзотического цветка, отсвечивал мутноватой желтизной, ловя свет
неярких электрических ламп.
- ... septem
decimorum[2] весьма неоднородны, -
голос Морхауза, записанный на звуковую ленту, сохранил все черты,
вплоть до легкой нотки усталого превосходства. - Со стороны мы все
кажемся единой семьей, однако это не так.
- Да, я никогда не задумывался над
тем, что даже высшие иерархи Церкви остаются людьми, - Гильермо
Боскэ говорил негромко и задумчиво. - А человеческая природа
несовершенна. Следовательно, кардиналы тоже не свободны от изъянов.
Хотя эта мысль, конечно...
Монах замолчал.
Уголино склонился еще чуть ниже,
оперся предплечьями на край стола и сложил пальцы «домиком», словно
прикрывая бороду от невидимого дождя. По виду ватиканского
библиотекаря было совершенно неясно, насколько его заинтересовала
запись. Морхауз незаметно вздохнул и оперся на другой подлокотник.
За окном капал дождь и сгущалась вечерняя тьма. Александр украдкой
посмотрел на часы, скрывающиеся в торце столешницы - незаметные для
посетителей, хорошо видные хозяину. Конклав должен собраться в
одиннадцать вечера. Выходило, что Морхауз так или иначе успеет
решить все дела с Уголино, но впритык. Это было не слишком хорошо -
перед собранием Александр хотел побыть немного в одиночестве и
помолиться. Однако не все идет, как хотелось бы...
Запись продолжалась.
- Еретична? - саркастически вопросил
Морхауз.