Глаза келаря недовольно сверкнули, но он сдержал гнев.
– Иной ради копейки готов удавить ближнего своего, –
изрёк Азарий.
– Согласен, – произнёс Пётр. – Но ведь в нашем
случае не о копейках речь? Я правильно понимаю?
Азарий вздохнул и вполголоса (словно боялся, что услышит тот,
кому не положено) назвал сумму. На лицах следователей отразилось
удивление. Монастырская казна была лакомым кусочком, за который
могли лишить живота не только настоятеля и сторожа.
– Что же это вы такую прорву денег без должной охраны
оставили?! – в сердцах воскликнул Иван.
– Говорил я отцу Лариону, чтобы он сим озаботился, да токмо
не послушался настоятель. Не верил, что на святую обитель
польстятся. В нас верил, в стены крепкие верил…
– Подвела вера, – грустно сказал Иван. – Но
откуда в монастыре такая прорва денег?
– Земли здешние издревле Долгоруким принадлежали. Тут всё
их было. Они о монастыре памятовали и заботились. Отсюда и
богатство наше проистекает, – неохотно пояснил Азарий.
Иван нахмурился. Долгорукие впали в немилость императрицы Анны
Иоанновны. Было за что: семейка давно лезла во власть. Сначала
вертела юнцом Петром Вторым через молодого прощелыгу Ивана
Долгорукова (тот стал другом и фаворитом для слишком неопытного
отпрыска из колена Романовых на троне), даже невесту юному царю
подыскала – Екатерину, что доводилась фавориту родной сестрой.
После внезапной смерти императора хотели провернуть аферу –
водрузить обманным путём на престол Екатерину Долгорукую, которая
так и осталась невенчанной царской невестой. Потом было участие в
Верховном совете, знаменитые кондиции, разорванные Анной Иоанновной
по восшествии на престол. Разумеется, императрица ничего не забыла
и не простила. Близость к Долгоруким стала опасной.
Эти мысли быстро пронеслись в голове Ивана. Пётр, который
благодаря знаниям, полученным от племянника, успел разобраться в
хитросплетениях текущего исторического момента, сделал для себя
схожие выводы. Монастырь не трогали, но, скорее всего, пока. Стоило
взять на заметку.
Следователи попросили отца Азария показать домик, в котором жил
настоятель. Сам келарь был занят и потому вместо себя отправил
прислуживавшего им чернеца.
Голос у молодого человека оказался на удивление высоким, как у
женщины. Пётр, слушая его, морщился каждый раз, будто от зубной
боли.