Иван почесал затылок.
– Если бы! Пусто, ни единой мысли, – пожаловался
он.
– У меня такая же история. Влипли мы. А куда – хрен знает.
И ещё… слушай, тебе чернец этот, что сопровождал нас, странным не
показался?
– Пискля?! – улыбнулся Иван. – Не повезло парню с
голосом, что с того?
– С голосом? – задумчиво сказал Пётр. – Если бы
только с голосом… Терзают меня смутные подозрения, что чернец
этот…
Договорить не успел. В двери деликатно постучали, и, дождавшись
разрешения, вошёл толстый потный полицейский в засаленном
мундире.
– Здравия желаю, господа, – он щёлкнул каблуками
башмаков. – Вы будете следователями из СМЕРШ?
– Мы, – кивнул Пётр.
– Позвольте представиться: Картанеев, бывший нижний чин
Ингерманландского полка. Ныне изволю пребывать в местной полиции в
чине капрала.
– Рад за тебя, Картанеев. Какая надобность привела
тебя?
– Служба, судари. Не сочтите за обиду, что отрываю от дел,
но у меня до вас одно поручение: деликатно прошу следовать за
мной.
– Ты что, Картанеев, заарестовать нас собрался?
– Боже упаси, господа! Как можно такое подумать! Воевода
наш, Фёдор Прокопич, к себе приглашает. Обижается, что не сразу к
нему пожаловали.
Следователи переглянулись.
– Коли сам Фёдор Прокопич приглашает, чиниться не будем. Веди,
братец.
Глава 8
Воевода принимал у себя дома. Не хотел дорогих гостей держать в
казённом присутствии. Сначала Фёдор Прокопич собирался намекнуть
столичным фигурам, что первым делом стоило бы навестить воеводу,
поговорить с ним, обсудить деликатные вопросы и только потом
браться за расследование, но потом изменил намерения. Вдруг неверно
истолкуют?
К тому же и Тайная канцелярия, и новосозданный СМЕРШ вызывали у
Фёдора Прокопича чувства, близкие к панике. Кто их, столичных,
ведает? Вдруг истинная цель следователей – не поиски убийцы
настоятеля? Может, под него, марфинского воеводу, копают. Грехи его
тайные и явные ищут. В Петербурге у Фёдора Прокопича имелись давние
враги, ещё со службы в гвардии. Только прежде себя не проявляли.
Видать, были дела поважней.
Узнав, что сыщики сразу кинулись в монастырь, воевода
успокоился. Всё-таки настоятель… Можно перевести дух.
Лицо у Фёдора Прокопича было одутловатым, фигура расползлась
вширь, а живот изрядно выдался вперёд, но выправка всё равно
осталась гвардейской. Сразу видно: настоящий офицер, не один
десяток лет провёл на плацу, мунструя солдат. Примерно так и
подумал Пётр Елисеев, когда впервые увидел воеводу.