Волны удовлетворённого полученными
жертвами океана накатывали на тёмные булыжники и степенно удалялись
обратно. Тихая зыбь светилась в лунном сиянии, но я замечал и
другое свечение — его источником оказались копошащиеся подле меня
каменные крабы, определённо не рассчитывавшие, что выброшенная на
их обеденный стол падаль вздумает ожить.
Похоже, мой запах не успел
перемениться, ведь на вампира не покусится ни хищник, ни падальщик.
Эти ребятки тоже начали рассыпаться — бочком-бочком, да к водице,
преодолевая последний фут резким подскоком и плюхаясь в пену.
Нетвёрдо поднявшись на ноги, я
осмотрелся и различил множественные признаки, постигшего нас
несчастья: обломки досок, перепутавшиеся с морскими водорослями
мотки оснастки, рулевое весло одной из шлюпок и пробитый анкерок,
застрявший в расщелине между скал.
Людей — живых или мёртвых — мои
новые глаза не различили. И некая часть меня была благодарна
судьбе, что не пришлось смотреть в остывшие лица товарищей и
сооружать погребальные насыпи над могилами.
Другая, ранее незнакомая часть,
плевать хотела на всякие-там злоключения, мертвецы её не
интересовали, да и крабы совершенно не годились...
Я брёл вдоль берега на далёкий свет
маяка. Дёсны нестерпимо ныли. Голод выжирал внутренности, путая
мысли и заставлял почти выть от изнеможения. Ночной бриз тащил
запахи с побережья в море, но порой меня захлёстывало неожиданно
изменившимся порывом, и рот наполнялся слюной.
Громоздясь на вершине утёса, маяк не
имел потребности разрастаться в вышину — кряжистая башня-восьмерик,
всего три этажа, да жилая пристройка с ветхой крышей, которая лишь
чудом пережила бушевавший намедни шторм. Фонарь бросал на волны
длинные полосы света, которые менялись и перемещались согласно
предписанной ему сигнальной схеме.
Ещё век назад вместо этого чуда
современной машинерии на вершинах маяковых башен разводили костры,
а уголь для жаровен доставляли на вышку в корзине подъёмника. Всё
изменил Северо Венченте, ныне прославленный изобретатель,
получивший в награду за свой гений вечную жизнь.
Прямо сейчас там, за просторными
стёклами фонаря, смотритель крутил ручку, приводившую в движение
шестерёнки часового механизма, вращались на катках зеркальные
отражатели, насос тянул из резервуара в подвале масло прямо к
лампе.