– Пропуск принадлежит мне, – по словам проговорил Лагунов.
Фраза так понравились мужчине, что тот сразу приосанился,
улыбнулся, протянул книжецу Валерке и вписал время его прихода в
журнал.
Лагунов прошёл на территорию. Вампирское зрение по-прежнему
показывало вокруг одни розоватые силуэты занятых на производстве
тушек. Ярко-алое свечение пиявца, которое он увидел наутро после
победы над Глебом, так и не появилось, однако возникло странное
внутреннее ощущение, словно он здесь уже бывал. Редкое осеннее
солнце вновь пробилось сквозь плотные облака, подсветив с одной
стороны прозрачный мужской силуэт. Лучи точно упёрлись в невидимую
преграду, складываясь в очертания части головы, правых руки и ноги.
Вторая половина туловища у призрака отсутствовала. При ходьбе
изредка мелькали теневые кончики пальцев или ботинка. Так он и
шагал на одной ноге вперёд, наполовину светящийся тончайшей леской
солнечного света, а наполовину – распадающийся в тень.
Следуя за видением, пусть и не таким отчётливым, как в доме
Говши, Валерка уже знал, куда оно его вело – к пиявцу.
Подрагивающая от порывов ветра эфемерная фигура неспешно повернула
на ближайшую тропинку и поднялась по ступенькам здания
администрации завода. Она вытянула руку, открыла невидимую дверь,
шагнула сквозь настоящую.
Когда Лагунов оказался внутри, видение уже исчезло. Но оно
больше и не нужно было – в конце коридора первого этажа находилась
дверь с табличкой «Секретарь комитета ВЛКСМ Громов П.Д.». Рядом с
дверью во всю стену тянулся новенький плакат: «Нарушителям трудовой
дисциплины – бой». У двери толпилась небольшая группка молодых
людей.
Студенты-практиканты, подумал Валерка, наблюдая, как к Громову
зашёл парень со стрижкой маллет в серой футболке, вельветовых
брюках и кедах «Два мяча». Лагунов уже знал – за дверью нарушители
дисциплины получали вовсе не бой, а комсомольский значок, билет и
шрам от жала пиявца.
В нос даже через весь коридор ударил аромат свежей крови.
Валерка слышал, как она побежала по языку-жалу. Глотками сокращения
вампирского хоботка назвать было нельзя, скорее это были толчки,
которые Лагунов воспринимал как собственные.
Зарождающееся желание оборвал толчок в спину.
– Чё стал на проходе, БЗДшник?
В помещение вошла ещё пара студентов в телогрейках, от которых
выворачивающе потянуло скисшим табаком. С обострившимся обонянием
Лагунова запах был почти непереносимым.