Только обугленное нечто, которое, скорее всего, было моим стейком, на сковороде, накрытое почему-то сгоревшей тряпкой. Что она вообще собиралась со всем этим делать?
Выкинув все в помойку, я все-таки решил найти ходячее недоразумение по имени Катя, пока она не решила еще что-нибудь натворить.
Искать долго не пришлось, она ожидаемо заперлась в ванной комнате.
— Эй, ты там живая? — постучал я костяшками пальцев по двери. — Если не ответишь, придется выломать дверь, — решаю я пригрозить и для убедительности стучу еще громче.
— Нормально, — бурчит она из-за двери.
Плачет, что ли? Вот глупая.
— Открой, — требую я, желая убедиться, что она не ранена. — Открой, пока прошу по-хорошему.
— Можно мне побыть одной? — просит она после долгого молчания. — Всего пару минут.
— Просто открой эту чертову дверь, — настаиваю я, сам не понимая почему. Просто захотелось увидеть вдруг ее лицо. — Катя!
— Сейчас, — отвечает она приглушенно. Катя еще что-то добавляет, но так тихо, что мне не разобрать. Скорее всего, что-то не очень лестное в мой адрес, но на данный момент мне все равно.
Открывает.
Лицо все еще грязное. В глаза не смотрит. Точно плакала.
— Ты как? Поранилась? — спрашиваю, пытаясь скрыть улыбку. Она такая милая сейчас, несмотря на то, что грязненькая.
Отрицательно качает головой.
— Что там у тебя произошло? — спрашиваю, хотя уже знаю ответ.
Снова неопределенно пожимает плечами.
— Ты что, язык свой прижгла, когда готовила? — не могу удержаться от колкости.
Полоснув меня злым взглядом мокрых глаз, девушка поджимает свои губки. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться в голос, но, несмотря на мои старания, она, судя по обиженному лицу, понимает меня без слов.
— Могла бы и сказать, что не умеешь готовить, — выговариваю я миролюбиво. Но Катины глаза вдруг наполняются слезами. Два озера отчаяния и упрека.
— Я говорила, — выдает она сквозь рыдания.
В этот момент во мне что-то будто ломается, и я наконец понимаю, что она действительно переживает.
Притягиваю ее к себе в объятия как раз в тот момент, когда ее выдержка окончательно ей изменяет и она сдается во власть своих эмоций.
Вот же глупая.
Да и я хорош. Но откуда же мне было знать, что она не шутит? Кто в наше время не умеет готовить? Тем более в ее возрасте? Смех, и только!
Понимая, что весь этот ниагарский водопад так быстро не иссякнет, поднимаю ее на руки и несу в спальню. Сажусь в кресло и устраиваю ее у себя на коленях. Молча поглаживаю ее по спине.