— И тебе того же, Лисан, — не
пожалела я ответной улыбки. — Ты к Блайку?
— Неужели я так предсказуем? —
склонил он голову к плечу и чуть прищурился, подражая зрелым,
многое повидавшим мастерам колдовских дел, но попытка изобразить
таинственность не удалась. Мешала память о том, как он ещё
мальчишкой красил наш забор вместе с моим братцем. И как мама потом
оттирала спиртом обоих, а этот паршивец пытался отхлебнуть.
— Ну, загадочности тебе точно
недостаёт, — вскинула я чёрную бровь. — Он у себя. Поспешишь,
перепадёт пара пирожков от Гвиды.
Парнишка благодарно кивнул и поспешил
в нашу мастерскую.
Они с Блайком вместе проходили
обучение в Академии магии имени Никодимуса Великого. В прежние
времена в столь престижное заведение можно было пробиться лишь
талантом, подкреплённым серьёзными деньгами. Сейчас достаточно
просто денег, и вовсе не таких серьёзных. Население поредело, залы
лекториев опустели, так что ректорату приходится набирать всех, кто
мало-мальски владеет грамотой и готов заплатить за приобщение к
знаниям тайным и не очень.
Ну, а всякий, проявивший хоть
малейшую одарённость может рассчитывать на бюджетное место,
оплаченное из городской казны, ведь мало какая профессия сейчас
ценится наравне с чародейством. К сожалению, Блайк так и не
научился разводить огонь в очаге без кресала, зато усвоил десяток
языков, что очень нужно в нашем семейном деле.
Проводив юного магика задумчивым
взглядом, я снова взялась за дверной молоточек. Тук-тук-тук! —
более настойчиво позвал тот. Но минуты ожидания вновь не
закончились ни скрипом половиц, ни шарканьем дедовских тапочек по
ним.
Я непроизвольно стиснула челюсти и
начала теребить подвеску на цепочке, доставшуюся от мамы. Бросила
взгляд на запертые ставни. Сегодня никто не отворил окна, но если
старик так болен, это не удивительно. И всё же... часть меня уже
вопила и билась в отчаянных конвульсиях, пытаясь отдать команду
ногам развернуться и броситься прочь. Не надо мне туда... вот, ну,
не надо...
Однако пальцы уже потянулись к скобе
дверной ручки.
Сжались на холодном металле, потянули
и окостенели, потому что дверь скрипнула — оказалось не заперто.
Страх прокатился волной от пяток до макушки, по дороге иссушив
ротовую полость и подстегнув сердечный ритм. Свободной рукой я
невольно поправила наброшенный на плечи шарфик, хотя озноб не имел
отношения к зябкому утреннему ветерку.