Но тут как-то выяснилось, что «шпионы
там, шпионы здесь, без них не встать, без них не сесть», и вообще –
«чихнёшь в кустах – известно кардиналу». Так что письма Анны
перехватили, а Людовик пришёл в изумление и буйство и послал к Анне
канцлера Сегье с обыском. Мы этот эпизод видели в романе у Дюма,
только тот немножко наврал на 14 лет.
Канцлеру к тому времени было под 50,
и был он суровым и совершенно верным Ришелье человеком. Дальше
версии разнятся – то ли Сегье обыскал вещи королевы и не нашел
нужного письма, а Анна его показательно упаковала за корсаж. То ли
канцлер как раз показал королеве перехваченное письмецо, а Анна его
выхватила, но не съела, как пойманный шпион, а заховала поближе к
сокровенному с высказыванием, что кардинал, мол, не отрастил
достаточно длинные руки, чтобы добраться ТУДА.
– Ну, звиняйте, – сказал Сегье и
потянул руки к королевскому третьему размеру. Пораженная Анна
письмо тут же отдала, а сама незамедлительно брякнулась в обморок
от переживаний.
Это она сделала преждевременно,
потому что дальше ей нанёс визит сам Ришелье. И совсем не с
желанием потанцевать сарабанду или хоть руки куда-нибудь не туда
потянуть. Кардинал попросту выложил все карты на стол, и выглядело
это как-то так:
– А ещё мы вот такое ваше письмецо
перехватили…
– А-а-а-а-а, каюсь,
писа-а-а-а-ала!
– Это не всё, госпожа. Так вот,
насчёт письма к герцогине де Шеврёз…
– И это писа-а-а-ала!
– Это не всё госпожа. Да, тут вот ещё
кое-какое письмо расшифровали…
После энного «этоневсё» Анна
оказалась в слезах, соплях и панике, а к беседе присоединился
пылающий негодованием Людовик. Потому что «Не только дура, ещё и
изменница, и чего мне с этим делать?!»
– Ну-у-у-у, если посмотреть на вашего
батюшку, то вы ещё в выигрышной позиции, – заметил кардинал, у
которого перед глазами замаячил несветлый образ Марии Медичи.
– И чем кончилось с батюшкой? –
срезал король, вспомним ещё менее светлый образ Равальяка. – Лично
я за тюрьму или монастырь.
– Но почему Гастону можно, а мне
нельзя? – из полуобморока простонала Анна.
– Гастон с Бэкингемами по садам не
гулял! – срезал король ещё жестче. – Кардинал, а вот вы… кузен…
а-а-а-а, не надо таких глаз!
Но Ришелье уже твердо вознамерился
супругов мирить. Потому что запихаешь Анну в монастырь или тюрячку
– опять же, родня возмутится, бракоразводный процесс затянется,
потом нужно опять короля женить, потом притирка с новой женой, а
здоровье-то у короля не ахти, а дофин нужен отчаянно, потому что ты
вот трудишься-трудишься, а получается, что всё того и гляди
достанется Гастону.