После этого Мазарини принялся
немножко почивать на лаврах и от управления государством отошёл –
тем более что здоровье к пенсионному возрасту крякнуло и просело.
Так что он в основном наставлял будущего Людовика Солнце (а то ему
еще править), гладил котов, ценил во все стороны искусство, а
попутно стряпал себе всякие пилюли-мази-декокты.
С датой смерти Мазарини тоже почти
что угадал – и помер не неполных 58, как Ришелье, а в 58 с
копеечкой. И умер во дворце, расположенном на улице Ришелье. Чем
ещё раз доказал, что он от своих идеалов не отступает.
А народ, который вечно любит
сваливать на кардиналов-министров все свои невзгоды, тут же начал
пописывать всякие эпиграммы и смешные стишки про то, что в груди у
кардинала при вскрытии обнаружили кусок глины. Хотя кто там знает,
может, Мазарини бы на такое и не обиделся, потому что литературу он
ну очень любил, прямо как Ришелье.
Потому о литературе поговорим
отдельно.
Литературу Ришелье неистово любил,
собрал себе внушительную библиотеку и сам на досуге от души
графоманил по принципу:
А недавно был грешок –
Взял и выдумал стишок!
Правда, среди французской знати
бешеными графоманами были все или почти все, начиная с короля,
который на досуге сочинял песенки. Но у Ришелье литература стояла
где-то на уровне с котиками и госпожой де Комбале. В моменты неудач
достойный кардинал неизменно тукал короля в темечко фразами «А вы
дайте мне отставку, я поеду в своё имение и там на природе буду
сочинять стихи!» Людовик представлял, что может вылупиться из
Ришелье-литератора, передёргивался и заверял, что нет-нет, никакой
отставки, вы нужны государству, дорогой кузен. Потому памфлеты
Ришелье сочинял профессионально, а стихи и пьесы – только вполсилы,
как любитель.
К тому же на пьесы у кардинала и
вовсе не хватало времени, потому он со временем прикормил вокруг
себя пятёрку талантливых авторов – чтобы воплощали его идеи в
жизнь. Мол, с меня сюжет и основные моменты, а дальше сами
зарифмуете. Авторское право тогда не существовало как таковое,
потому такое было, в общем-то, нормально. Пятёрка собиралась у
кардинала в свободные минутки для мозговых литературных штурмов и
даже сочинила пару пьес – а потом стала основой Французской
академии.
Среди этих «авторов круглого стола»
были такие примечательные личности, как Ротру и Корнель. И
Буаробер, причём основой Французской академии стал именно он. А ещё
он был у Ришелье литературным секретарём и на полставки немножечко
шутом, потому что обладал способностью приводить кардинала своим
юмором в хорошее расположение духа.