— Вы сейчас собственную дочь в чём-то обвиняете? — голос
Кассицкой звучит так холодно, что на том конце Анна вздрагивает.
Это слышно по её шумному дыханию.
— Нет, нет, я не то хотела сказать, просто... Катя была не
такой, как все.
— Для всякого родителя их ребёнок особенный. Анна, я понимаю,
что вам хочется верить, что с Катей всё в порядке, и версия о
побеге теперь кажется наиболее благоприятной, но мы работаем над
этим. А домыслы могут лишь помешать.
— Это не домыслы, — резко произносит Рубцова. — У Раисы
спросите. Катя могла сбежать, и у меня есть основания так думать, —
она замолкает, будто собирается с мыслями. — Вы ведь уже знаете,
что было в тех пакетиках?
— Тех, что нашли в вашем бачке? — уточняет Кассицкая.
— Да, вы уже знаете?
— Стиральный порошок.
— Именно. Это была идея Кати. Теперь мне кажется, что она это
заранее спланировала.
— Подставить собственную мать?
— Не знаю... Наверное. Я неуверенна, но...
— Вы хорошо знакомы с Натальей Никитиной? Знаете, что она в
СИЗО?
— Да, знаю, — голос Анны дрожит, будто той очень холодно. — Но я
уже не работала в её ларьке. Мы давно не виделись, и я тут не при
чём. Я не знаю, что у неё за дела.
— Чем вы торговали в ларьке? Вы знали, что это наркотик? Фасовка
была похожа на те пакетики в вашем бачке?
— Похожа, но я не знала, что это. Я думала, что продаю соль для
ванн. Наташка ничего мне не рассказывала про товар. Я, правда, не
знала... — она говорит всё быстрее, на нервах, дышит шумно.
— Почему вы скрывали дочь от Никитиной?
— Я? — удивлённо вздыхает Рубцова. — Я не скрывала Катю от
Наташи, вы не так поняли. Я не хотела, чтобы Катя видела Наташу.
Она бы Кате не понравилась, и Катя могла бы навредить моей
работе.
— Каким образом? Выходит, вы знали, что товар ваш не совсем
легален.
— Я не знала... но, догадывалась.
— Как маленькая девочка могла навредить вашей работе?
— Ну, не знаю... могла бы отцу рассказать.
— Свои отношения с Никифоровым вы тоже скрывали от дочери?
— Да, — виновато произносит Анна. — Кате бы он не
понравился.
— А сам Никифоров об этом знал?
— Вы думаете, он мог... — она всхлипывает.
— Я ничего не думаю, я просто выясняю факты.
— Дима не мог. Он не причинил бы вреда ребёнку, нет, он не
мог.
— Хорошо. Мы обязательно отработаем версию с побегом. Если
что-то потребуется, я свяжусь с вами.