— Сколько ты не ела? — спрашивает судмедэксперт с
профессиональной докторской интонацией.
— Не помню, — пожимает плечами Кассицкая.
— Так нельзя. У тебя, конечно, работа важная, но если ты
помрёшь, кто твою работу будет делать?
— Зато ты без работы не останешься, — она снова смеётся. Вино
приятно мутит разум, а тело становится невесомым.
— Поверь, мне работы всегда хватит. Пока бессмертия не
изобретут.
— Знаешь, эта Раиса Арсеньевна, бабушка пропавшей девочки, она
всё толкует через мифы. И, вот, смотрю я на тебя и думаю, что ты
определённо Харон.
— Чего это я Харон? — хмурится судмедэксперт. — Такой же старый
и страшный, что ли? Не хочу я быть Хароном, — он протестующее машет
руками. — Нет, не надо меня в Хароны. Я, может, вообще Аид. Самый
главный в мире мёртвых.
Вероника смотрит на него, слегка сощурившись.
— Это вряд ли. Ты мёртвыми не правишь, только обследуешь и
отправляешь дальше, куда там им положено. На лодочке отвозишь и всё
на этом. Ну, какое тебе дело до того, что там с ними дальше
будет?
— Так... может, я этот, Цербер, вот.
— У Цербера вряд ли бы покойника из-под носа увели бы.
— Издеваешься, — обиженно произносит Антон. — Ничего, я тебе сам
эти катакомбы найду, будешь знать.
— Может, и мою потеряшку найдёшь?
— Кстати, — он резко поднимается со стула и садится рядом с
Вероникой на диван. — А что если эти два дела связаны? Потеряшка и
мумия.
— Как? Там и близко связи нет.
— Я же говорю, тебе фантазии не хватает. Труп украли через
подземные ходы и девочку там же прячут! Как тебе версия?
— Ну... — задумчиво тянет Кассицкая, — бредовенькая. Учитывая,
что никаких подземных ходов может и не быть.
— Эх, Кася, нет в тебе духа авантюризма. Ладно, а рабочая версия
какая? Ну, что ты вообще думаешь?
— Я думаю, что её убила собственная мать. Это единственное, что
кажется мне логичным. Особенно сегодняшний звонок. Представляешь,
она говорила, что Катя её пугала. Но эту версию напрочь отметает
Серебряков. Даже слушать не хочет.
— А ещё варианты?
— Маньяк, похищение с целью шантажа или выкупа, несчастный
случай в море. Всё, больше ничего нет.
— А что есть в пользу маньяка?
— Другие потеряшки. Но там возраст постарше да и эпизоды
нечастые. Хотя нет, частые, но всё равно что-то там не то.
— Секта!
— Ничего про секты не слышно. Хотя, может, в этом что-то есть.
Деструктивная секта похитила девочку, чтобы сделать её одним из
адептов. И они уехали, потому и следов нет.