Коста вошел в церковь, чтобы
помолиться за удачное окончание пути. Святые на фресках и иконах
смотрели на него укоризненно, так, словно они знали его самую
сокровенную тайну. Парень поежился под пристальными взглядами
старцев со скорбными лицами и бросил в церковную кружку полтинник.
Словенское серебро здесь уже знали, и принимали его без вопросов.
Добрая монета с твердой пробой, чего уж ее не принять.
До дома доместика Стефана было всего
ничего, и Коста, отвесив последний поклон, вышел на воздух, где
свежий ветер унес в сторону то горе, что несчастные люди непрерывно
несли в церковные стены. Он шел резво, привычно бросая взгляды по
сторонам, но опасаться было нечего. Лиходеев, подобных столичным,
здесь не водилось. Слишком уж маленький город. Все люди, как на
ладони. Только высунься, тут же в железо закуют и в Трапезунд
отправят, на рудники.
— Есть кто? — Коста постучал в дверь.
Ему не ответили, и он решительно вошел внутрь. — Доместик
Стефан?
Небольшой домишко с земляным полом,
простая мебель и одно крошечное оконце под низким потолком, который
давил даже на голову Косты. Чего уж говорить о гиганте, который
сидел на койке, даже в таком положении занимая весь объем небольшой
комнаты.
— Сигурд? — безмерно удивился Коста.
Он не рассчитывал увидеть здесь императорского гвардейца. Тем
более, увидеть в таком виде. На его левой стопе была повязка,
пропитанная гноем, а половина головы оказалась острижена. Свежий
дугообразный шрам справа начинал зарастать короткой светлой
порослью, стремясь закрыть постыдную плешь. Дан по-прежнему был
широк в плечах и безмерно могуч, только исхудал неимоверно,
превратившись в тень прежнего Сигурда. Из-под мокрой от пота рубахи
торчали костлявые ключицы, а его щеки ввалились, обтянув скулы.
Видимо, он еще не начал есть нормально, измученный постоянной
лихорадкой.
— Видишь, я теперь лысый, как
последний трэлль(2), — невесело усмехнулся Сигурд.- Стефан не дал
мне умереть в бою. Вот скажи, зачем он это сделал? Разве друзья так
поступают? Хакон ждет меня в Валхалле вместе с парнями. Они уже
сидят по правую руку от Одина и пируют вместе с другими храбрецами.
А я чуть не подох в постели, словно последний трус. Какой
позор!
— Так, может быть, твой земной путь
еще не окончен? — прямо сказал ему Коста. — Это воля богов, Сигурд!
Тебе суждено свершить еще многое. Баба! Горячую воду, чистые бинты
и соль! И сними эту дурацкую повязку! Ты разве не видишь, дура
старая, что у него нога гниет?