— Неси сюда, — покачал головой Коста,
и Миха понятливо мотнул башкой, убежав за едой. Ее требовалось
много. Сигурд изрядно проголодался с дороги.
— Что в городе слыхать? — сыто
откинулся Коста, когда съел горшок каши и большую краюху хлеба,
запивая все это вином.
— Про заговор слыхать, — усмехнулся
Миха. — Я тут кое-кому из прислуги плачу, так порой такое слышу,
что уши в трубку сворачиваются.
— Заговор — это хорошо!— деловито
кивнул Коста. — Кто участвует?
— Знатные армяне и магистр Феодор, —
пояснил Миха. — Это который сын бывшего куропалата Феодора,
племянник государя.
— Брат императора здесь? — остро
посмотрел на Миху Коста.
— В подвале Большого Дворца сидит, в
тюрьме, — кивнул Миха. — Его опозорили при всех, бороду и волосы
остригли, одели в рубище и в темницу бросили. Весь город о том
судачит. Он государыню Мартину ведьмой назвал, а государя в
кровосмешении обвинил.
— Это я уже знаю, — Коста барабанил
пальцами по столу. — Так что там с заговором?
— Болтают, что пока государь на
Востоке, они хотят посадить на престол его внебрачного сына, Иоанна
Аталариха. И ты знаешь, многие патрикии за него. Они считают, что
за грехи государя проклятые агаряне наши земли терзают.
— Сигурд! — толкнул Коста блаженно
жмурящегося дана, который снял сапог с больной ноги. Та снова
начала опухать. — Ты завтра идешь во дворец!
— К кому? — лениво спросил дан.
— К императрице Мартине, — пояснил
Коста. — Перстень у тебя?
— У меня, — кивнул тот, отвечая
по-гречески. Миха не понимал наречия данов. — Но мне он не нужен
есть. Я и так пройти легко. Но сначала на рынок. Мне купить
красивая одежда нужно и повязка на голову. Я не могу пойти к
госпоже, как оборванный трэлль.
Он многозначительно поднял палец.
— Баня! И масло для борода! И
гребень! Красный штаны, зеленый плащ и синий рубаха! Сигурд
красивый к госпожа пойти! Стыд иначе!
***
В коридорах Большого дворца царила
зловещая тишина. Государь был на Востоке, куропалат Феодор — в
тюрьме, а младший август Константин, нарядной куклой сидевший на
троне, мало кого интересовал. Весь дворец знал, что нипсистиарий,
высокопоставленный евнух, заведовавший ритуалом умывания василевса,
каждое утро выплескивал кровавые сгустки, которые оставались в его
золотом тазу. Про заговор здесь знали все, ведь тайные службы в
империи функционировали вполне исправно, а заговорщики, как это
часто водится, были бестолковы и болтали при собственных слугах, не
считая их за людей. И этот заговор бросил в объятия людей, которые
прежде ненавидели друг друга. Впрочем, они ненавидели друг друга и
сейчас. Просто в данный момент им было по пути.