— Эй! — гребец бросил весла и встал
во весь рост. Он заревел. — Я Сигурд Эйнарсон, именуемый Ужас Авар!
Кто тут конунг Святослав? В городе только и разговоров, что он
пришел сюда войной! А раз так, то я тоже в деле! Ненавижу этот
город! Ненавижу этот лживый народ! Болли Эйнарсон, это твою
удивленную рожу я вижу на борту?
— Дядька Сигурд! — охнул княжич. Этот
громила качал его когда-то на коленях. — Не стрелять! Лестницу
сбросить!
— Сигурд! — заревел Болли, пока его
брат лез на борт. — Ты жив, что ли? Мы с отцом и братьями тебя уже
раз десять похоронили!
— Болли! — орал Сигурд, облапив куда
более низкорослого и щуплого брата. — Когда я уходил из дома, ты
еще совсем пацан был. — Где Стефан?
— Мы ждем, когда его привезут, —
сказал Святослав, который, как и все здесь, с любопытством
разглядывал легендарного воина.
— Если его не отдадут, я вырежу
сердце этой лживой суке, — ткнул Сигурд в сторону императорского
дворца.
— Отдадут, — спокойно ответил
Святослав, который вглядывался вдаль, козырьком приложив ладонь ко
лбу. — Уже отдают. Вон он, садится на лодку. И ты знаешь, либо ему
переломали ноги, либо он вдрызг пьян. Его несут на руках.
Святослав оказался прав. Вина Стефану
давали сколько угодно, кормили отлично, а потому все время после
ухода Сигурда он провел в бесконечном алкогольном дурмане.
Императрица до самого последнего момента не оставляла надежды
использовать князя варваров, чтобы удержать свою власть. Но только
Стефан не питал ни малейших иллюзий на ее счет. Он слишком хорошо
знал свою госпожу, и ему было дико, до обморока страшно. Ей ничего
не стоило превратить остаток его жизни в ад, сделав из него
глубокого старика за какие-нибудь несколько месяцев. Она могла и
вовсе показательно казнить его, если это хоть немного помогло бы в
ее интриге. Она вообще не считала его человеком. Он стал всего лишь
хорошей возможностью поправить ее дела, словно и не живое существо
он был, а кубик в игре в кости. Так что бывший доместик императрицы
последние две недели беспробудно пил, пытаясь утопить в вине свой
страх перед будущим.
— Воду на него лейте! — услышал
Стефан знакомый до боли голос собственного племянника. На его
многострадальную голову обрушился поток ледяной забортной воды. —
Ну, здравствуй, дядюшка! Ты рад нашей встрече?