— Вы говорите так, словно ветоны
нелюди.
— Ты — идол и символ непобедимой
Лайдары — ведёшь себя как нелюдь. Что я должен думать о других?
Пряча чувства за холодной сталью
глаз, Эш принял величавую позу:
— В Лайдаре свои законы, я не могу их
нарушить.
Адэр вытащил из ящика фолиант,
положил его на край стола:
— Если твоё сердце не позволяет тебе
принять гуманное решение, пусть его примет Странник.
Эш уставился на старую кожаную
обложку.
— Открой её. Ну же! — потребовал
Адэр. — Сейчас проверим, насколько человечен ваш пророк. Если он
скажет послать ориентов к чёрту, так и поступишь. Твоя совесть
будет чиста.
Эш прижал ладонь к груди, опустил
руку на фолиант… и отступил от стола на шаг:
— Я сам приму решение. Съезжу к
ориентам и переговорю с Йола. Может, не всё так плохо, как
рассказала Малика.
Когда Эш удалился, Адэр закрепил
карту на стене и обвёл красным карандашом границы Грасс-Дэмора.
В холле сидели Вилар и Малика.
Настольная лампа под лиловым абажуром освещала их задумчивые лица.
В каминах плясал огонь, в его свете блестели лакированные ножки
кресел и стульев, на занавесях искрились серебряные нити.
Раскидистые деревца в керамических вазонах отбрасывали на мраморный
пол кружевную тень.
Придерживая Парня за шкуру на
загривке, Адэр поднялся на верхний этаж. Вилар и Малика его не
заметили. Или сделали вид, что не заметили. Адэр постоял на
балконе, сжимая холодные перила. В голове звучали слова
старухи-пророчицы: «Одному отдам, возьму себе, а этому подарю…»
Кому он её подарит?
Рано утром, когда рассвет ещё не
успел стянуть с окон туманное покрывало, Адэр и Парень, как два
заговорщика, бесшумно вошли в покои Малики. Из приоткрытой двери
спальни просачивалась полоска света и тянулась по полу, как граница
между «остаться» и «тихо уйти».
Адэр мягко толкнул створку. Стоя
возле кровати, Малика возилась с дорожной сумкой.
— Тебя ждёт Вилар? — спросил
Адэр.
Малика порывисто обернулась.
— Я не хотел тебя напугать.
— Что-то с замком. Поможете?
Адэр застегнул сумку, провёл ладонью
по надутому боку:
— Ты не ответила. Тебя ждёт
Вилар?
— Он уже уехал.
— Тогда поедешь со мной.
Малика накинула на голову шарф.
— Не торопись, я буду готов через
час, — сказал Адэр.
Она села на край кровати:
— Я не хочу принимать участие в вашей
войне.
— В нашей.
— В вашей. Вместо того чтобы
вытаскивать страну из ямы, вы заливаете её грязью. Придумываете
хитрые ходы, чтобы досадить своим противникам, а о людях забыли.
Для вас власть и политика важнее народа. И здесь наши пути
расходятся.