На берегу уже ждали саксы, которые вылавливали из морской пучины
всех, кого прибивало достаточно близко к английскому берегу. И даже
если бы мы вдруг решились на операцию по спасению и по какой-то
счастливой случайности смогли бы причалить, не разбив нашу снекку,
против четырёх десятков саксов нам не выстоять. Слишком сильно мы
все были измучены борьбой со штормом. Я даже не был уверен, что
сумею поднять щит.
— Всё кончено, Кетиль! Надо уходить! — кормчий повторял свои
слова раз за разом.
И только когда хёвдинг увидел, как трое саксов выволокли на
серый пляж человека в меховых штанах, напоминающих свалявшуюся
шкуру, он отвернулся.
— Разворачиваемся, — мрачно произнёс хёвдинг. — Уходим. Пока и
нас не разбило о скалы.
Мы развернули снекку ещё раз, стараясь не обращать внимания на
радостные крики англичан, провожающих нас насмешками и улюлюканьем.
Мы ещё живы, а значит, мы вернёмся и отомстим. И за конунга
Рагнара, и за насмешки, и за всё остальное. Отомстим так, что это
запомнит вся Англия.
----------------------
Лангскип — langskip, длинный корабль, имеющий до 35 пар
вёсел.
Снекка — она же снеккар, снекья, шнека, шнеккар, как вам угодно.
Среднеразмерное парусно-гребное судно.
Теперь мы шли вдоль берега на юг, только смеха и праздных
разговоров больше не звучало. Все были мрачнее тучи, и общее
подавленное настроение заставляло северян жаждать мести за конунга
Рагнара.
Пусть он был даном, а мы — норвежцами, всё равно мы считались
родичами, говорили на одном языке и верили в одних и тех же богов.
У многих имелись знакомые и друзья на этих погибших лангскипах, а у
Хальвдана и вовсе сразу несколько родственников.
Быстро темнело, но мы не осмеливались пристать к берегу, чтобы
не угодить в плен к местным, которые рыскали вдоль всего побережья
в поисках выживших норманнов. Так что мы поставили мачту и парус, и
ушли мористее, но так, чтобы не выпускать берег из виду. Утром
хёвдинг намеревался вернуться на то место, где разбились лангскипы,
и понырять за сокровищами, прежде, чем это золото приберут к рукам
саксы. Мысль о том, чтобы отправиться выручать Рагнара из плена,
всерьёз никто не рассматривал. Саксов несомненно больше, а конунг
явно растерял свою удачу.
Но вот в том, что мы стали невольными свидетелями какого-то
очень важного события, не сомневался ни один из норманнов. Торбьерн
уже пытался складывать об этом сагу, шевеля губами и тихо бормоча
кеннинги*, чтобы подобрать самые подходящие.