Между тем день клонился к вечеру. По
Неве плыли редкие льдины. В черной воде полоскалось золотое солнце.
Похолодало. Вика устала, да и я тоже. В какой-то момент молчание
стало невыносимым, и я задал свой «коронный» вопрос:
— Какой у нас завтра урок?
— Какая тебе разница?
— Спросить нельзя?
— Ну не так же по-дурацки: какой
завтра урок? У нас завтра
шесть уроков.
Действительно. Ну и ладно. Благо
Народная уже близко. Внезапно Вика остановилась.
— Болен, дай почитать книгу.
— Не понял.
— Ну дай посмотреть. Эту, которую
тебе дала Анна Иосифовна.
— Зачем?
— Ну дай, какая тебе разница?
Она злилась как будто я ей был
должен.
— Да на, смотри, не жалко.
Она бросила сумку и нетерпеливо
развернула протянутый мною сверток. Ветер выхлестывал пожелтевшие
страницы из ее пальцев, она морщилась и торопилась. Я впервые мог
любоваться ее лицом без опасения, что меня застукают.
— Ну все? — грубовато поторопил
я.
Вика кивнула, не отрываясь от
книги.
— Очень интересно?
Снова кивок.
— Слушай, ты не в библиотеке, —
саркастически напомнил я. Это подействовало. Вика закрыла книгу,
завернула ее в газету и протянула мне с убитым видом. Можно было
подумать, что я собирался сдать этот ржавый раритет в макулатуру, а
на вырученный талон купить «Трех мушкетеров». Подавив обиду, я
подчеркнуто-небрежно засунул сверток в портфель. Вика не двигалась
с места.
— Слушай, Артур... (Ого, Артур.)
— Слушай, дай мне эту книгу.
— Как это? — растерялся я.
— Ну так, дай, и все.
— Да ты что! Мне самому только что
дали.
— Господи, ну зачем тебе Гумилев,
скажи? Ты ведь... — она запнулась, пытаясь взять себя в руки ради
святого дела. — Я его уже давно хотела почитать, понимаешь? Он мне
нужен.
— А мне?
— Ну ты же все равно ничего не
поймешь! — с искренней болью воскликнула она. Эта искренность
взбесила меня больше всего.
— Ты! Сама-то давно научилась
думать?! Тоже мне: Ахматова, Гумилев, Мальденштам... Маршака читай,
если такая умная.
— Мандельштам, — устало поправила
Вика. Она как-то обреченно вздохнула и тоскливо огляделась. Потом
вдруг встрепенулась оживленно.
— Слушай, а давай меняться! Хочешь, я
тебе за Гумилева дам... насовсем, представляешь? Ну хотя бы...
— Дюма, — язвительно подсказал я.
— Хочешь?! У меня есть «Граф
Монте-Кристо». «Три мушкетера». Хочешь?
Злиться не было сил. Я вздохнул.
— Иди ты в баню.