Вот так, в поэтических грезах, я и
лежал, скрючившись, когда открылась дверь, и Вика возмущенно
воскликнула:
— Ну ничего себе! Блин-компот,
разлегся!
Я вскочил, протирая виски. Как в
насмешку, на окне звонко затренькала муха. Вика переоделась: на ней
были джинсы и грубая рубаха в красную клетку. У нее были круглые
глаза. Я пробормотал что-то нечленораздельное.
— Ну ты гигант. Не успела я на кухню,
а он... — тут она опустила взгляд ниже моего живота, запнулась и
вспыхнула. Я повалился на диван и тоже вспыхнул.
— Я же не виноват. Ты меня оставила,
я и уснул. (Ага, и посмотрел чудесные сны.)
— Ну мне же надо было
переодеться.
— Все в порядке?
— Все замечательно.
Мы говорили как два дурных актера,
которым и самим неловко от своей бездарности. Я подвинулся, Вика
присела на диван.
— Какой у нас завтра первый... —
начал было я и крякнул. Совсем дебил, что ли?
Волнение нарастало. В животе сначала
похолодело, а потом стало тепло, и кишки вдруг зашевелились с
громоподобным урчанием. Я втянул живот до самого позвоночника, но
тем самым растревожил внутренности окончательно, и они устроили
настоящий симфонический концерт. Особенно неистовствовала одна,
должно быть, самая тонкая кишка: она пищала невыносимо пронзительно
и надрывно, словно умоляя выпустить ее наружу, и я бы выпустил, но
боялся испортить воздух. Я распрямился как только мог и расслабил
ремень.
Вика призналась, что рассказала
матери про молодцеватого дедка с буденновскими усами и про то, как
я отвечал ему, про шкатулку и все такое прочее... Мы похихикали и
опять замолчали. Мне невыносимо хотелось хвастаться — ну просто
смертельно хотелось. Я стал вспоминать, что у меня есть в
загашнике. В голову лезла всякая дрянь, вздор самых смутных,
причудливых очертаний — какие-то неразборчивые намеки на моего
отца, который якобы выполняет некую загадочную миссию в не менее
загадочном деле, и вот-вот это обнаружится самым загадочным
образом... То ли меня уже чуть ли не приняли в Университет. То ли я
невероятно умен. Выудить из этого омута что-то подходящее было
невозможно.
Вика опять ко мне прицепилась:
— Артур, зачем ты приходил к
Кате?
Минут пять она выматывала мою душу,
пока я не разозлился:
— Отвяжись от меня, блин горелый!
— Варвар!
— Артур, приятно познакомиться.
— Господи, какой дурак... Где ты
таких шуток нахватался?