Юлия Александровна, оказывается,
окончила филологический факультет и преподавала в институте Герцена
английский. Она рассказала анекдот, где обыгрывались два английских
слова со схожим звучанием, но разным смыслом, который я не понял,
но дал понять, что понял, коротким, как бы помимо воли вырвавшимся
смешком. Это был сигнал, что я не умер, и меня заметили.
— Артур, может быть, еще чаю? —
предложила Юлия Александрова.
— О, нет, благодарю вас. Мне
достаточно.
Тогда Вика, видимо, сочтя минуту
подходящей, громко объявила, что я — философ. Произошла немая
сцена. Евгений Михайлович посмотрел на меня с интересом.
— И какие же взгляды, так сказать,
занимают ваш ум? — вежливо осведомился он.
— Он проповедует учение Спенсера и
Ницше. И читал... как это... «Основные начала». Вот, — злорадно
подсказала Вика.
— Ого? — Евгений Михайлович даже
поставил чашку. — Вы читали Ницше?
— Вика преувеличивает, — я метнул на
нее яростный взгляд, который она встретила мстительной ухмылкой. —
Я не проповедую Ницше, просто он мне интересен, вот и все.
Евгений Михайлович неподдельно
заволновался. Он, оказывается, тоже увлекался философией и был
страшно рад, что в наше время находятся 17-летние чудаки, которые
читают Спенсера и Ницше. Они все упорно говорили «читал Спенсера и
Ницше», в то время как я только любил «Спенсера и Ницше», хотя со
временем и собирался их прочитать. Это же две большие разницы! Тут
главное было перехватить инициативу, и я пошел напролом:
— Эти ребята видят человека таким,
каков он есть. И не боятся сказать об этом прямо. Вот и все.
— А каков есть человек?
— Человек по природе своей жесток и
агрессивен, завистлив и глуп.
— И вы так считаете?
— Считаю. И убеждаюсь в этом
постоянно.
— И себя считаете жестоким,
агрессивным и глупым?
— Я такой же, как все.
— Простите, не верю. По-моему, вы
вовсе не жестокий и совсем не глупый человек.
— Болен отличник, папа.
— Во-первых, не Болен, а Артур. Что
за нелепая манера называть по фамилии своего же одноклассника?
— А он не обижается, правда,
Болен?
— Болен — это ведь немецкая фамилия?
— спросила Викина мама вдруг не в тему.
— Да. У меня папа немец. А мама
русская.
— Красивая фамилия.
— Я не жалуюсь, — пожал я плечами и,
чтобы быть любезным, спросил: — У вас тоже красивая: Арделан.
Что-то французское... Или тоже немецкие корни?