— Ну... Гномы... Педерасты там
сидят... и пьют портвейн.
— И думают, как мы...
— И ссут на нас сверху, — перебил
Китыч. Эта свежая мысль развеселила его. Он вынул руки из карманов
и захихикал. — Представляешь, такие маленькие, зеленые, а елда у
них до земли...
— До Луны, — поправил я его
уныло.
— Что? Ну да... до пола, короче. И
все ссут на нас. А мы думаем, что идет дождь. А? Артур, слушай, я
ведь открыл новый закон: возникновения дождей. Может быть, мне
премия полагается?
— Нобелевская, — сказал я, стараясь
не вслушиваться в его бред. В таких случаях надо дать человеку
время проблеваться. А Китыч блевал так, что не многие
выдерживали.
— А почему бы и нет. Нобелевская —
это сто тысяч? Нормально. Мне хватит. Куплю себе костюм с отливом,
галстук и... и... сто ящиков водки. Поставлю на кольце...
— Про огурцы забыл.
— Это само собой. Огурцов — десять
бочек. Позову Титова, Пашку, Пифа, Аркаху... И кэ-эк начнем мы,
братец ты мой, гужбанить... Или нет, зачем водку? Лучше коньяк. Или
шампанское, вот! Будем пить шампанское! Эх, была бы жизнь!
Я отключился, разглядывая месяц. Кит
что-то увлеченно гундосил про небывалое гульбище, которое он
устроит на премию. Опять Нобелевская премия!
Ветра не было. Сырой запах земли
обострился. На территории детского садика, окруженного деревянным
забором, заныл гнусавым толстым голосом кот. Ему ответил молодой и
нервный голосок, срывающийся от страха. Толстый голос угрожающе
нарастал, тонкий впадал в истерику. Ситуация накалялась, и,
наконец, наступила развязка: раздалось громкое рявканье, затряслись
кусты и застучали лапы по земле. В свете месяца промелькнула белая
спина, за которой мчалась черная...
— Коты трахаются, — сказал Китыч,
опять верно угадав направление моих мыслей. Он исчерпал весь запас
фантазии по поводу Нобелевской премии и рад был переключиться. —
Хорошо им, да, Арт? Ни тебе уроков, ни этой гребаной путяги. Меня
Биндер просто заколебал. Ты знаешь, я какую хохму тут отмочил?
Биндер попросил меня принести стакан воды из туалета. Я ему набрал
из унитаза, принес. Он попробовал, говорит: хорошо, спасибо,
Коля... Я думаю, ах ты ж...па...
— Колян, — перебил я его решительно.
— Отключись от своей путяги и, вообще, от своего дерьма. Скажи
честно, только без балды, серьезно: в чем смысл жизни?