— С чего ты взяла?
— А чего ты такой мрачный?
А с чего было веселиться-то? Я
промолчал.
— Артур, ну хватит тебе. Хочешь,
пойдем на колесо?
— Нет.
— А куда ты хочешь, в кино?
— Нет.
— В мороженицу? Ну не сердись,
пожалуйста.
«К чертовой бабушке», — чуть не
произнес я. Самое ужасное, что я не мог даже встать и уйти, надо
было хоть закруглять встречу по-человечески. И какой дурак выдумал,
что сердитого человека можно успокоить, если сто раз сказать ему:
не сердись!
— Ну что молчишь?
— Думаю.
— Сколько можно думать, и так
отличник, голова распухнет, пошли.
Странно — Мила оживилась и даже
занахальничала, словно я отдал ей это право, она даже начала
шутить! Она встала. Я тоже поднялся покорно и так же покорно пошел
рядом. Куда? Какая разница! Человеку, который не умеет целоваться,
пусть он даже семи пядей во лбу, не пристало артачиться и задавать
лишние вопросы. Шли мы долго. Я, конечно, молчал и был в каком-то
подвластно-угнетенном состоянии: прикажи она мне сейчас залезть на
дерево, и полез бы, наверное. Очнулся я только у ее парадного. Мила
повернулась ко мне, но не протянула руку, как обычно, а посмотрела
долгим странным взглядом:
— Зайдем?
Я похолодел:
— Зачем?
Мила молчала, как будто дожидаясь,
когда я и сам пойму зачем.
— Пошли, — торопливо согласился
я.
Мы поднялись на первую лестничную
площадку, огражденную с одной стороны лифтовой шахтой и
мусоропроводом, и остановились друг против друга. Я растерялся
совершенно.
— Слушай, — сказал я хрипло, — давай
поднимемся выше, тутвоняет.
Лестница была довольно чиста, но...
мы поднялись. Я оглядел точно такую же площадку с видом жильца,
обозревающего будущую квартиру, и попросил:
— Давай еще выше.
Мила, не говоря ни слова,
согласилась. Я плелся за ней следом, смакуя каждую ступеньку и
жалея, что это не Эмпайр Стейт Билдинг. На третьем этаже Мила
прислонилась к стене, давая ясно понять, что ей надоело заниматься
спортом. Я торопливо подошел к ней и чмокнул в щеку.
— Ну как? — спросил, сглотнув.
— Никак.
— Понятно, — продолжал я все в той же
сюрреалистической манере. — Я вообще-то действительно, ты права. Я
там все равно... Все равно там...
Мила прильнула ко мне, обхватила
теплой ладонью затылок и затолкала последнее слово мне обратно в
глотку мягкими влажными губами. Я испугался и оттолкнул ее, прежде
чем успел о чем-либо подумать. Она охнула, стукнувшись спиной о
стену.