— Ну? — услышал я ненавистный голос
как будто издалека.
— Нет! — крикнул я, и снова мир
померк в огненной вспышке, затмившей даже солнце, и затем
наступили густые качающиеся сумерки, и звон, сквозь который я
услышал крики и как будто собачий лай...
...Кто это держит меня за руку?
Земля качается под ногами. И кто-то
держит меня за руку. Я не хочу. Зачем? Какая-то старуха с
перекошенным лицом что-то зло выговаривает мне в лицо. Что она
хочет? Мне плохо. Меня вот-вот вырвет. Это ужасно. И кто же так
вцепился в руку? Вика? При чем тут Вика? Почему она так испугана?
Что происходит? Отчего так звенит в ушах и качается земля? Почему
так хочется плакать?
— Артур, Артур!
— Все нормально, — бормочу я и все
еще пытаюсь освободить руку от цепкого ухвата.
— Идем отсюда, Артур!
— Подожди, все нормально, я сейчас.
Мы только поговорим немного, я сейчас. — Что-то горячее течет по
щеке, а мне не вытереться.
— Макс! — далекий крик, — брось ты
его, мент идет!
Голубоглазый оглядывается, потом
смотрит на Вику.
— Ну ладно, чувак, ты свободен.
Вика дергает меня так, что я
спотыкаюсь.
— Эй, белобрысый, портфель-то возьми
с пятерками, он нам не нужен!
Смех. Кажется, я тоже хихикаю. Или
всхлипываю? Вика что-то гневно говорит гопникам. Они отвечают
гоготом. Я беру портфель, и мы идем, толкаясь и шатаясь, потому что
мне смертельно не хочется, чтоб она держала меня за руку, и я все
время твержу:
— Пусти, мне надо с ними поговорить.
Я сейчас приду в норму. Пусти, мне надо с ними поговорить...
— Молчи, молчи, потом скажешь, —
скороговоркой отвечает Вика.
...Сознание пришло ко мне на
скамейке. Я чихнул. Вика, прижимавшая платок к моей губе, отдала
его мне.
— Держи его. Еще идет немного.
— Пусть идет.
— Перестань. Держи.
— Где они?
— Не знаю. Скоты. Боже мой, какие
скоты.
Меня знобило, и в ушах не утихал
звон.
— Где они?
— Ну, не знаю я. Какая тебе разница,
Артур?
— Какая разница?! Ну нет, — я
попытался подняться. Вика вцепилась мне в плечо и после недолгой
возни усадила обратно.
— Пусти!
— Не пущу.
— Пусти, я сказал!
— Что ты хочешь? Их же трое!
— Да хоть десять! Я их... я им... —
мой голос сорвался — сволочи, гады!
— Ну, что ты можешь сделать?
— Я убью их всех, убью гадов!
Вика вздохнула. Разумеется, я должен
был ругаться. Я — мальчишка, которого побили злые дяди. И мальчишка
грозится. Вот и все.