— Эй! — окликнул я его. —
Стой-ка!
Паренек взвизгнул, как подранок, и
побежал по дороге со спринтерской скоростью. Я тупо смотрел ему во
след и не заметил, как подошла Вика.
— Ушли, — кивнул я головой на
скамейку.
— Господи, Болен, ну какой ты
псих.
— Ушли, — повторил я тупо. — Но я их
еще встречу. Обязательно.
— Обязательно, — повторила Вика и
протянула портфель. — А теперь пошли отсюда, пока нас не забрали.
Ну же!
Мы обогнули школу, и я
остановился:
— Тебе куда?
— А тебе?
— Мне надо...
— Что надо?
— Надо, и все.
— Пошли вместе.
— Куда?
— Куда и ты.
— А если я с моста и — в Неву?
— Зачем в Неву? Лучше сразу об
асфальт.
— Лучше, — согласился я, но мне,
правда, надо.
— Ну скажи, куда?
Я беспомощно огляделся. Хотелось
куда-нибудь в глухой сумрак, в подвал, что ли, в чащу, под одеяло,
на обратную сторону Луны, в марсианскую бездну маленькой кварцевой
песчинкой — куда угодно, одним словом, но только одному.
— К другу, — соврал я не очень
убедительно.
— Врешь.
— Ну вру. А тебе-то что?
— Ничего. А зачем врать?
— Ну домой иду.
— Пошли вместе.
— Слушай...
— Не хочу слушать. Ты что, опять
собираешься кому-нибудь физиономию набить? У тебя глаза, как у
людоеда. Кровью налились. В милицию хочешь?
— Лучше уж в милицию, — процедил я, —
чем так.
— Как? Ну что случилось-то?
— А ты не знаешь?! — взорвался я и
швырнул портфель под ноги какой-то тетки.
— Ах! — вскрикнула та, поднимая руки
с авоськами, как будто на нее бросилась злая собака. — Хулиган!
Бандит!
— Дура! — рявкнул я.
Тетка завелась всерьез. Она даже
поставила авоську между ног и вытерла вспотевший, красный лоб
рукавом пальто. Сначала досталось мне, потом Вике, потом всей
Народной улице, населенной одними гопниками, убийцами и
паразитами.
Вика потащила меня на буксире прочь и
скоро выбилась из сил. Мы стояли на площади, которая примыкала к
новому кинотеатру. Почувствовав простор, я немного успокоился. Вика
взяла меня под руку и отвела к скамейке. Я повалился на нее. Звон в
ушах стал тише, но заболел затылок и челюсть. Во рту скапливалась
солоноватая слюна, которую постоянно хотелось сплюнуть. Все тело
словно оттаивало после страшного напряжения, наполнялось
неприятной, болезненной истомой. Руки сделались ватными, ноги тоже.
По спине время от времени перекатывалась холодная волнистая дрожь,
заканчивающаяся в стучащих зубах. Очень хотелось зажмуриться,
откинуться назад и, набрав полную грудь воздуха, медленно выпустить
его через сжатые губы.