— Ты опять?!
— Она такая... странная, честное
слово. Я слышала, у нее в девятом был парень, настоящий уже
мужчина, представляешь?
— Включи-ка лучше телик.
Вика пожала плечами, вскочила на пол
и присела на корточки перед телевизором, копаясь с проводом.
Свитер ее задрался, оголяя матовую спину, джинсы оттопырились, и я
заглянул в них и увидел белую полоску, которая буквально ошеломила
меня. Повозившись, Вика вернулась на диван и устроилась поудобнее.
Она уловила что-то новое в моем лице и задумалась. А я смотрел на
нее и видел эту проклятую белую полоску, а потом началось настоящее
кино: я смотрел завороженно, как выскользнули из-под свитера и
дрогнули ее маленькие груди; как она расстегнула молнию на джинсах
и стала двумя руками стягивать их с бедер, все ниже и ниже, а
трусиков все не было и оставалось совсем чуть-чуть до последней
черты, за которой скрывалась самая страшная, самая желанная тайна
на свете... Я просто окоченел от какой-то пронзительной истомы и
вздрогнул от ее негодующего голоса:
— Что ты так на меня смотришь?!
— Как?
— Как — как! Как я не знаю... — Вика
опустила глаза, проверяя, все ли на ней в порядке. — Как самец.
— А я и есть самец.
— Оно и видно. Самец орангутана.
— А ты самка.
— Сейчас дам в лоб! Тапком. Я не
самка. Понял?
— Понял. Ты — самчиха.
— Да ну тебя, — сказала Вика с
досадой и отвернулась, но ее каприза хватило лишь на секунду.
— Ну, Артур, ну признайся, ты любил
кого-нибудь?
— Да. Родину. И сейчас люблю.
— Ну Боже ж, мой. Ты можешь говорить
по-человечески или нет?
На лице ее действительно выразилось
мучение. Я присел рядом. В телике что-то треснуло и экран
раскололся на множество мигающих полос. Он мне страшно мешал, но я
не мог встать и выключить его. Вика забралась на диван с ногами и
сидела, обхватив руками коленки и раскачиваясь взад-вперед, не
сводя с меня блестящих глаз.
— Что же тебе рассказать?
— Расскажи про свою Народную, про
этого... Титыча, Пашку...
Я ухмыльнулся. Забавно все это было.
И действительно начал рассказывать: сначала как будто передразнивая
ее капризное любопытство, а потом увлекся, особенно когда стал
рассказывать про Китыча. Я рассказал, как однажды Китыч поспорил с
Константиновым Володькой... Иногда выходило так смешно, что Вика
смеялась и хлопала в ладоши. Правда, из моего рассказа получалось,
что на Народной умеют только выпивать и драться.