Потом прошло — когда я забыл, про что
написано. И как написано. Я помнил только, что написал роман.
Большую вещь с важной темой и большими идеями. Разве этого было
мало, чтобы чувствовать себя не от мира сего?
Я ДОЛЖЕН НАКОНЕЦ ОТКРЫТЬ ВАМ САМЫЙ
СТРАШНЫЙ СВОЙ СЕКРЕТ: Я НЕ ТАКОЙ, КАК ВСЕ. ВЫ — ОДИНАКОВЫЕ. ВЫ
РОЖДЕНЫ, ЧТОБЫ ДЕЛАТЬ ОДИНАКОВЫЕ ДЕЛА И, ОДИНАКОВО ПРОЖИВ ЖИЗНЬ,
ОДИНАКОВО УМЕРЕТЬ. Я ДРУГОЙ, Я НЕ ЗНАЮ ПОЧЕМУ, НО Я СОВСЕМ НЕ
ТАКОЙ, КАК ВЫ. Я РОЖДЕН СРЕДИ ВАС ДЛЯ ЧЕГО-ТО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО
ВАЖНОГО: Я ГОСТЬ СРЕДИ ВАС И МНЕ ЖАЛЬ ВАС.
ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ СМЕРТЕЛЬНО ОСКОРБИТЬ
МЕНЯ — СКАЖИТЕ МНЕ, ЧТО Я ТАКОЙ ЖЕ, КАК И ВЫ ВСЕ.
«Занималось серое дождливое,
хмурое
Осеннее, сырое, холодное
утро».
Из школьного сочинения Коновалова
Болен — писатель. О-бал-деть! Болен —
любовник! Да, да! Вы не верите? Тогда посмотрите на его парадный
костюм, поверх которого топорщится и пузырится ярко-синяя
куртка-болонья. Разве в таком наряде просто гуляют? Нет, так
наряжаются один раз в неделю лауреаты премии Ленинского комсомола,
когда им приходит в голову, что пришла пора любви. Костюм и новые
ботинки. О, новые ботинки обязательно! Влюбленного лауреата всегда
узнаешь по скрипу его лакированных, тупорылых скороходов. Как
чудесно они сверкают на солнце! А как лауреаты целуются! Это же
просто жесткое порно! Им непременно нужна скамейка. И дуб со
скворечником, и чтоб скворец чирикал во всю глотку. Все смотрите!
Идет Артур Болен, сексуальный террорист. Мамы-папы, прячьте девок,
он любовь идет искать!
Изводить себя я умею. Плутая по
мокрым дворам, я распинал себя прямо-таки с мазохистским
удовольствием. Так уж я устроен. Я могу понять и даже простить
преступника, совершившего убийство, но я никогда не прощу себе,
если самая никудышная девчонка, которую я пригласил на танец, мне
отказала.
Всю жизнь я восхищался силой, в каком
бы обличье она ни выступала, и боялся собственной слабости так, как
будто это была некая дурная болезнь. Сила! Великая вещь. Не только
грубая, физическая мощь, а способность повелевать собой, как
солдатом. Сила воплощалась в моих грезах в облике голубоглазого и
белокурого викинга с отважным и суровым лицом. Он даже имел имя —
Ларсен, и я по мере возможности старался ему подражать.
Правда, очень часто безуспешно. Мне
просто катастрофически не хватает наглости. Без наглости — в
Ленинграде по крайней мере — никак, будь ты хоть олимпийским
чемпионом по боксу и разведчиком КГБ в придачу. Я часто хочу
оскорбить кого-нибудь, но не умею, вот и все. Мне не много и надо.
Например, уметь держать взгляд с незнакомой девушкой где-нибудь в
трамвае. Не умею. Или вот еще круто: сунуть в ресторане швейцару за
пазуху трояк. Я видел, как однажды это сделал мой корефан Петрик —
швейцар ему поклонился, Серега на него и не посмотрел даже, а я
куропаткой шмыгнул вслед, да еще ждал, что вот-вот меня остановят и
отругают. Зато все свои унижения я буду помнить, кажется, всю
жизнь. Однажды меня смертельно унизил мерзкий старикан. Казалось
бы, ерунда полная, но, клянусь, я дорого бы отдал, чтобы истребить
в памяти этот случай.