И вот теперь — Мила.
Час мне понадобился на то, чтобы
вынырнуть из-под первой, самой злой и тяжелой волны отчаяния и
уныния. Вернулась способность соображать. И сразу же пришла
спасительная мысль. Я пошел в магазин и купил кулек слипшихся
желтых подушечек и поллитровую бутылку 13-го портвейна. Полегчало.
Появилась цель и перспектива. Я зашел в парадное возле магазина,
где запах мочи стоял гуще, чем в общественной уборной, и,
поднявшись повыше, обнаружил на лестничной площадке пожилого
алкоголика в женском синем плаще и с пузырьком тройного одеколона в
руках. Лицо у него было фантастическое. Такое было впечатление, как
будто кто-то раздавил у него на носу и на щеках спелую чернику и
размазал ее. Естественный цвет сохранился только на подбородке и на
ушах, которые, впрочем, были неестественной формы. Я подобных
экземпляров еще не видел и не представляю, что надо выпить, чтобы
достичь таких результатов.
— Здорово, отец, — сказал я после
короткого столбняка.
— А мне что — пей! — рявкнул тот на
всю лестницу. Я даже присел.
— Тише ты.
— Все нормально, все тип-топ! —
заорал он вновь, разбрызгивая одеколон и ухмыляясь. Бог мой! Как он
улыбался! Непонятно было, как это чудо-юдо умудрялось говорить
человеческим языком. Впрочем, для такого нобелевского лауреата, как
я, компания была самая подходящая. Я сплюнул, открыл бутылку,
собрался с духом и в три булька опорожнил полбутылки.
Сиренево-фиолетовый монстр одобрительно крякнул. Мой новенький
костюм привлек его внимание, он озадаченно свесил голову. Я
захрустел подушечками и повеселел.
— Ну как дела, отец?
— Спирт! Будешь? — грянул он опять.
То ли он был глуховат, то ли совсем дебил. Он протянул мне флакон.
Я отказался, чувствуя невольное к нему расположение. Как будто
отпустила проклятая тоска.
— Слушай, — сказал я гораздо громче,
— ты как насчет баб, нужны они? У тебя есть баба? — Я чуть не
подавился, пытаясь представить себе его бабу. Кажется, я задел
своим вопросом какой-то еще неатрофированный нерв его души — он
зарычал, задергал головой, силясь найти нужное слово.
— Бляди, — подсказал я наугад и,
действительно, угадал.
— Да, — мужик мотнул головой и
посмотрел на меня признательно.
— Всех повесить, правильно?
— Всех.
Хмель разгорался во мне, я
рассмеялся.
— Хочешь, я познакомлю тебя с клевой
телкой? Ты ей понравишься, она таких любит. Но, старик, с ней не
просто. Изнеженна, капризна. И никаких интеллектуальных базаров: не
любит. Можешь почитать свои стихи, но только лирику и не долго, а
потом уже стели постель. На пять палок тебя хватит?