Спустившись в парк по ступеням и
глотнув свежего вечернего воздуха, я не мог удержаться от глубокого
облегченного: фу-у-у-у.
И тотчас услышал за спиной хихиканье.
Оглянулся и увидел, что девушки подпихивают ко мне друг дружку и
уже обе пунцовые от смеха. Тогда я нахмурил брови, кашлянул грозно
и сказал басом:
— Что ж вы, бесстыжие, в храме Божьем
хихикаете? Бога не боитесь?!
Тут они буквально повалились друг на
друга и натурально упали в сугроб, вскочили и опять схватились за
плечи, сотрясаясь от сдавленного хохота. Смотреть на них было
уморительно. Рыженькая скорее своей подруги справилась со смехом и
попыталась рассказать:
— А старуха-то перед иконой села на
корточки, ползает и не встать, кряхтит, кряхтит, и не может...
— А тетка-то подошла, помнишь, —
перебила ее чернобровая с явным южным акцентом. — Говорит, вы что,
в клуб пришли или на спектакль? Помнишь, подходила, помнишь?
— Да помню, дура! Это ты все:
сю-сю-сю!
— Сама дура! Это ты меня все
подбивала: сю-сю-сю!
— Да? А кто мне говорил: вон, смотри,
старая кочерга валяется, как пьяная, не ты?
— А кто мне говорил, что у мужика ухи
красные и нос морковкой?
— Ой, дура ты!
— Иди ты сама на фиг!
Вот такие были подружки.
— Тише! — грозно вмешался я, — а то
отдам вас во-он тому красавчику.
И показал пальцем. Девчонки
обернулись. Нищий калека выгребал из кепки медяки, что-то бормоча.
Рыженькая даже поежилась:
— Брр, кошмар какой, страшней атомной
войны.
Черненькая пихнула ее в бок:
— Хотела бы такого?
Тут уж и я прыснул. А рыженькая
возмущенно толкнула черненькую двумя руками:
— Дура! Думай хоть, что говоришь!
— А чего ты испугалась-то?
— А ты сама-то хотела бы такого?
— Хотела!
— Ну и иди к нему, раз такая дура,
иди, иди!
— Да тише вы, — опять вмешался я.
Видимо, все общение этих двойняшек проходило в бесчисленных спорах.
— А то услышит, действительно...
— А ну и пусть, — легкомысленно
махнула рукой черненькая, — не догонит.
— Запустит своим костылем.
— Не запустит. Мы убежим. Да,
Натка?
— Да, с тобой вечно в какое-нибудь
говно влипнешь.
— Это с тобой влипнешь.
Мы помолчали, переглядываясь.
— Ужас, — еще раз обернувшись,
прошептала черненькая. — И зачем такие живут? Только мучаются...
Лучше сразу укол — и все. Всем легче.
— Вот тебе сделать укол в жопу, чтоб
меньше болтала, — сказала Натка. И мы опять засмеялись. Черненькая
хлопнула подружку по спине: